– Здравствуй, дорогая, – дроу впитывает остатки колдовства, пытаясь понять кто перед ним, – расскажешь мне о себе? Хорошо, можешь молчать, я узнаю сам.

Салазар протягивает руку, соприкасаясь с едва различимым силуэтом. Поток воспоминаний скользит в его голову. Он видит четырёх прекрасных девушек, сидящих вокруг той, кто сейчас стала тенью. Они все похожи, как одна: серебристые волосы до пят, красные глаза с белёсыми прожилками, вздёрнутые носы и тонкие губы, каждая красива настолько, что достойна мира у своих ног. Одна из девушек жалуется, что её хлысты не успевают просыхать от крови, вторая на потерянный в бою кинжал.

– Вы слышали, в доме Тёмной Лилии родилась наследница!

– Наконец-то дорогая Лоран обрела свою опору, нужно отправить ей дары.

– Матушка приглашала нас на хоту, забьём для Лоран золотого льва?

– Лучше светлоголового эльфа с ушами подлиней, а его приплод подарим наследнице, пусть тренируется убивать…ну, или в клетках его подержит! – голос принадлежал той, чьими глазами смотрел на происходящее Салазар.

– Нельзя трогать императора, пока он в гостях! Мать не простит, она пытается выкачать из него деньги.

– Войне всё равно быть, какая разница на пятьдесят лет раньше или позже.

– Никандра, – детский голос нарушает разговор, в комнату вбегает мальчишка с серебряными глазами и чрезмерно длинными ушами. – Никандра, мама сказала, что ты отведёшь меня на занятие к конюху!

– Приплод, ­­– сквозь зубы цедит тень. Никандра натягивает улыбку и берёт мальчонку за руку. – Если скинешь его с обрыва, мы не расстроимся, если захочешь разрубить на куски, я с удовольствием приму участие.

– Он же наш брат, мы должны беречь семью, – не разворачиваясь отвечает ей уходящая сестра.

– Так ты хвалёная Эос, старшая из дочерей Мисселины, – Салазар отстраняется от тени, а она начинает обретать очертания, – Отвечай перед Наместником Богов! Зачем явилась?

– Мать велела следить и защищать, – лицо тени обрело полупрозрачную форму, теперь дроу видит её красные глаза, острые черты и почти незаметно трепещущие ноздри.

– Где ты была всё это время? Я искал ваши души.

– Там темно. Иногда появляется свет. Редко. Почти всегда темно и холодно, – глаза Эос фокусируются на Салазаре, – не возвращая меня в ту тьму. Я не могу. Там сёстры, но я не хочу назад. Не возвращай. Молю.

– Если её душа пропадёт, Мисселина поймёт, что её предали, – голос Алериэ дрожит.

– Кто ещё был в той тьме?

– Много. Очень много, Наместник, ­– голос опускается до хриплого шёпота. – Говорят, там души согрешивших пред Богами. Души тех, кто отнял множество жизней или только свою, тех, кто при жизни был слеп и не ценил её. Мы не были у Богов, нас никто не провожал и не судил, мы сразу оказали в той тьме. Помню, солнце, стоящее высоко, в этих клятых зелёных горах, стаю воронов, затмевающих собой всё небо, меч мальчишки-вампира… потом тьма. Живая, плотная, непроходимая. Она кругом, не видно ни звёзд, ни земли, ни горизонта, только вечная и бесплотная пустота. Не возвращай туда.

– Как ты вернулась?

­– Не знаю, – в глазах Эос появляются слёзы, – я грешна, Наместник, ты знаешь об этом. Клянусь тебе, я не знаю, что произошло. Я увидела зал Паучихи и постаревшую мать, она приказала следить за молодой дроу, и я не могла не последовать.

Салазар молча кивает и достаёт из кармана длинного одеяния кулон с опалов в золотой огранке, подносит его к Эос. Неуспокоенная душа скользит в меняющий свой цвет камень. Наконец-то он обращает внимание на собственную сестру. Алериэ бьёт нервная дрожь, её пухлые губы искусаны до крови.