Сегодня я съела меньше, чтобы сытость не мешала думать. Я отодвинула тарелку и стала наблюдать за Тамлином и его посланцем. Огонь очага красиво подсвечивал рыжие волосы Ласэна, играл драгоценными камнями на эфесе его меча. Дорогой, богатый меч не шел ни в какое сравнение с простыми ножами Тамлина – кожаная перевязь и сейчас висела у него на груди. Роскошная отделка и чеканный узор лезвия не мешали этому мечу быть серьезным боевым оружием. Но с кем здесь воевать? Может, с невидимыми существами из сада? Или с кем-то серьезнее и опаснее? Ведь не просто так Ласэн лишился глаза и получил шрам на все лицо. От этой мысли у меня похолодела спина.

Асилла говорила, что в доме безопасно, но предупредила, чтобы я не теряла бдительности за его стенами. Кто-то попытается обмануть мое человеческое чутье. Это она мне тоже говорила. Далеко ли распространяется власть Тамлина, оберегающая мою жизнь?

Ласэн ухмылялся, поглядывая на меня. Ухмылка делала его шрам еще отвратительнее.

– Фейра, ты любуешься моим мечом? Или думаешь, как бы им завладеть и меня прикончить?

– Не смешно, – тихо ответила я и посмотрела на Тамлина.

Даже издали мне были видны золотые крапинки, блестевшие в его глазах. Сердце снова забилось. Вдруг он слышал, как я воровала нож? Я заставила себя снова повернуться к Ласэну.

Он все так же улыбался, лениво и зловеще. Сколько же сил мне понадобится, чтобы завоевать его расположение? Если постараться, у меня получится… Получится.

– Фейра любит охотиться, – нарушил молчание Тамлин.

– Не люблю я охотиться! – можно было ответить и повежливее, но меня опять понесло. – Я охотилась по необходимости. С чего ты решил, что я люблю охотиться?

Взгляд Тамлина стал пристальным, оценивающим.

– Я видел лук и стрелы в твоем… доме. – Он едва удержался, чтобы не сказать «в твоей лачуге». – Взглянув на руки твоего отца, я понял, что он из лука не стреляет.

Кивком подбородка он указал на мои мозолистые, покрытые шрамами руки.

– Уходя, ты говорила своим, как поступить с мясом, и просила не тратить понапрасну деньги, которые ты получила за проданные шкуры. Уж что-то, а глупость фэйри не свойственна. Не знаю, может, нелепые человеческие легенды и представляют нас глупцами.

Когда мы только появились в деревне, местная ребятня дразнила нас, издеваясь над нашим разорением. Я не позволяла их обидным словам задевать душу, а вот Элайна часто приходила домой в слезах. Неста в такие минуты превращалась в статую. Ее глаза светились нескрываемым презрением к простолюдинам. С годами это забылось и вдруг сейчас вспомнилось. Наверное, Тамлину и Ласэну я казалась смешной и жалкой. Вроде бы это не должно меня задевать, я не страдала отсутствием гордости и чувства собственного достоинства. Но эти бессмертные и беззаботные фэйри, у которых столько еды, что вся наша деревня могла бы сыто прожить целый год… почему-то рядом с ними моя гордость разлеталась в щепки.

На тарелке у меня остались хлебные крошки и островки подливы. Дома я бы дочиста вылизала тарелку, мечтая о добавке. А посуда! Фейри действительно ели на золоте! Продав всего одну такую тарелку, я бы смогла купить упряжку лошадей, плуг и приличный кусок земли.

Роскошь и изобилие этого поместья были мне столь же противны, как и мое быстрое привыкание к новым условиям.

Ласэн кашлянул:

– Да, забыл спросить. Тебе сколько лет?

– Девятнадцать.

Я старалась говорить как можно вежливее и учтивее.

Ласэн прищелкнул языком:

– Такая молодая и такая угрюмая! И успела стать опытной убийцей!

Мои пальцы сжались в кулаки. Я глубоко втянула в себя воздух, пытаясь успокоиться. Они должны видеть меня покорной, безобидной, ручной… Я пообещала матери и сдержу обещание. Забота Тамлина о моей семье и моя забота об отце и сестрах – не одно и то же. Возможно, моя сумасбродная мечта еще и исполнится. Сестры благополучно выйдут замуж, а я останусь с отцом. Нам будет хватать еды. У меня появится время на живопись. Возможно, я узнаю, чего же хочу. Такое вполне может произойти где-нибудь в далекой стране… если я сумею отсюда выбраться. Если мне позволят вернуться. Я могла лелеять свои мечты. Наверное, узнав о них, фэйская знать покатилась бы со смеху, а Ласэн опять бы сказал: «Это так похоже на людей». Им не понять, как можно довольствоваться малым.