Но едва только из комнаты раздалась мелодия мобильника, я в мгновение ока подскочила и оказалась там. Рик до сих пор находился в ванной. Входящий обозначился только номером, значит, в список контактов не внесен. Я просто попыталась запомнить цифры – вдруг пригодятся в будущем? В спальне даже осматриваться не стала: боялась быть застуканной, да и номер нужно успеть записать в свой телефон, пока из головы не вылетел.

Когда Рик вышел из ванной, я чинно восседала на диване и пялилась в экран собственного сотового.

– Добрый вечер, напарница.

– Добрый, – я окинула его взглядом – в футболке и спортивных штанах. Похоже, тоже нащеголялся вдоволь передо мной нагишом. – Давай уже завтракать! И пошевеливайся, шеф-повар, а то я вчера из-за тебя омаров не поела! Пошевеливайся, напарник!

И он снова, вопреки всем моим предположениям, не стал ерепениться:

– Омлет с беконом сойдет?

– Сойдет…

Я растерялась, потому как по всем законам жанра он обязан был выдать какую-нибудь саркастическую колкость. Похоже, Рик склонен шутить только в те моменты, когда этого не ожидаешь. А если постоянно ожидаешь, то он становится наимилейшим на свете лапочкой. И это оказалось весьма скучным зрелищем.

И ведь даже завтрак оказался съедобным – при всем желании сложно придраться. Я с набитым ртом поинтересовалась:

– В следующем году возьмешь меня в напарницы на игрища?

Он тоже жевал, зато глаза смеялись. Полное отсутствие актерского мастерства: Рик может изображать серьезную мину, но глазами будто не управляет – они у него предательски искрятся, если господину весело.

– Наверное, возьму. Ты ведь лучше всех оплачиваешь такси! А мы за ночь ого-го какую сумму накатали!

– Ты точно снимок удалил? Никому не переслал до того или еще что? А то через пару дней всплывет…

И его глаза перестали искриться – он слегка наклонился и произнес:

– Клэрис Кинзи, я подшутил над тобой, но уж точно не для того, чтобы как-то использовать. Мы напарники! Ну, по крайней мере на одну ночь ими были. Так вот, напарники могут подкалывать друг друга, могут ссориться, но никогда не вынесут мусор наружу. Понятия не имею, кем ты меня считаешь.

От серьезности его лица и тона мне стало немного не по себе. Но ответила только:

– Вором считаю. Но нет, я не думаю, что про снимок ты меня обманул.

– Вот и славно, – видимо, от несправедливости моего предположения у него испортилось настроение.

Извиняться я не собиралась – не за что тут извиняться, а его должок передо мной еще весит прилично. Но после завтрака, больше подходящего по времени для ужина, я все же собралась уходить.

– До понедельника, Рик Ройшоу. Почти все было здорово. Будет что вспомнить на смертном одре.

– До понедельника, Клэрис Кинзи. А по мне, так все было здорово без «почти». Я даже знаю, какой именно момент вспомнится первым. И это будут не хабанеро.

Я поморщилась от стыда, но потом не сдержалась и усмехнулась в ответ.

– Послушай-ка, дочь, только не кричи, а сначала обдумай. Не слетать ли тебе в Швецию на недельку-другую? Грегер уже пару недель не звонил.

Ну, мне-то мой жених вообще ни разу не звонил – я же не переживаю из-за такой ерунды! Но про Грегера Хольма отец вспоминает только при очень плохом настроении:

– Пап, что-то опять случилось?

Он нервно отмахнулся, поэтому я повернулась к маме – та в любой ситуации оставалась спокойной:

– Ничего страшного, Клэрис. Но почти все воскресные издания желтой прессы опубликовали про нашу семью какую-нибудь чушь. По одной из версий, мы с отцом на днях разводимся. По другой – ты недавно насмерть сбила пешехода, а мы тебя покрываем. Именно по этой причине, как оказалось, папа и завтракал на прошлой неделе с генеральным прокурором.