От его слов меня передернуло.

– Но они не были пленниками Подгорья. Я не встретила ни одного знакомого лица.

Ласэн тоже вздрогнул:

– Почему же? Были. Но… в лагерях, устроенных Амарантой. К своему двору она согнала знать и тех, к кому благоволила. Простонародью полагалось работать не покладая рук, дабы обеспечивать ее двор пропитанием и всем необходимым. Тех, кого ее надсмотрщики находили недостаточно усердными, отправляли в лагеря. Под горой существовала разветвленная сеть туннелей. Тысячи фэйцев и фэйри томились там в клетушках, где не было ни света, ни воздуха. И так – пятьдесят лет.

– Но я никогда не слышала…

– Говорить об этом было строжайше запрещено. Кто-то из узников не выдерживал и лишался рассудка. Амаранта частенько «забывала» кормить узников лагерей. И тогда утратившие рассудок набрасывались на своих соплеменников и ели их. Находились и те, кто сбивался в шайки. Они пробирались в лагеря и… – Ласэн потер вспотевший лоб. – Страшные вещи творили они. Те, кто уцелел и снова увидел свет солнца, пытаются вспомнить прежнюю жизнь. Точнее, учатся жить заново.

Мое горло наполнилось желчью. Наша с Тамлином свадьба… возможно, она действительно станет началом исцеления здешних земель и их жителей.

Меня словно окутало темным покрывалом, приглушившим все звуки и притупившим все ощущения.

– Я знаю, ты искренне хотела им помочь, – сказал Ласэн. – Мне очень жаль, что так получилось.

Мне тоже было очень жаль.

Передо мною вдруг раскрылась бездна моей бессмертной жизни.

Я позволила этой бездне поглотить меня целиком.

За несколько дней до свадебной церемонии к нам начали стекаться гости. Я радовалась, что мне не суждено стать верховной правительницей и получить равную с Тамлином власть и ответственность.

Малая, забытая часть моей личности кричала и негодовала, но…

Как же надоели эти нескончаемые обеды, пикники, охоты.

Меня представляли все новым и новым гостям. Мое лицо болело от постоянных улыбок. Улыбаться приходилось едва ли не круглые сутки. Я уже с нетерпением ждала дня свадьбы, зная: как только пройдет церемония, я отдохну от всех этих любезностей и пустопорожних разговоров. Сколько продлится передышка? Неделю. А может, месяц. Или год.

Тамлин стойко выдерживал все торжества. Он умел затаиваться, как зверь, ничем не выдавая своего внутреннего состояния. Мне он твердил, что все эти торжества – принятый в фэйском обществе способ познакомить меня с его подданными. После стольких лет угнетения они нуждались в пышном празднестве. Тамлин уверял меня, что шумные сборища ему столь же ненавистны, как и мне, и только Ласэн чувствует себя здесь в своей тарелке, поскольку любит веселиться. Однако… я видела Тамлина улыбающимся. Да, он заслужил этот праздник. И его придворные – тоже.

И потому я терпела. Когда рядом не было Тамлина, я цеплялась за Ианту. Если же они оказывались вместе, я не мешала их разговорам и считала время до благословенной минуты, когда очередное торжество окончится и все разойдутся.

– Тебе бы стоило пойти и лечь, – сказала мне Ианта.

Мы стояли, наблюдая, как большой зал заполняется гостями. Я заприметила Ианту полчаса назад и обрадовалась предлогу вежливо покинуть компанию друзей Тамлина, с которыми приходилось поддерживать разговор. Странный разговор, надо заметить. Эти фэйцы либо пялились на меня, либо отчаянно искали темы для разговора. Самой распространенной была охота. Поговорив минуты три, гости умолкали и снова пялились на меня.

– Сейчас я не засну. Не все ли равно, где мучиться час – здесь или в кровати?