Я насыщался неспешно, всем видом показывая, что мне здесь уютно, хорошо, еда из лучших продуктов и приготовлена просто отменно.

Он поглядывал на меня испытующе, оба знаем, совместная трапеза укрепляет доверие друг к другу и даже создает некий мост, но уже на пирогах с медом со двора донесся стук копыт, коней не меньше десятка, громкие уверенные голоса, шум, конское ржание.

Герцог прислушался, сказал без особой радости:

– Мой младший брат Лерман. Молодой, но деятельный.

– Знакомо, – согласился я. – Пока свободой горим, пока сердца для чести живы… Обычные забавы с пьянками и доступными женщинами не устраивают?

Он криво усмехнулся.

– Нет. Он еще не верит, что мир давно поделен. Любая попытка что-то в нем поменять может улучшить и ухудшить, но второе намного вероятнее.

– Особенно, – снова согласился я, – если менять берутся молодые, горячие и честные.

Он взглянул с любопытством.

– Но вы тоже молоды. Еще моложе моего брата. Но вы осторожны, остальные молодые могут назвать ваше поведение, уж не обижайтесь, трусостью.

– Сам так называл, – ответил я. – Я же понимаю, все, кто думает не так, как мы, дураки набитые. И обязательно тупые и ничего не понимают.

Вошли молчаливые и вышколенные слуги, быстро и аккуратно зажгли свечи у входа, а потом и вдоль стен всего зала. Вечер, оказывается, уже наступил, я за ужином и не заметил, что значит, он оказался совсем не таким напряженным, как мне чудилось.

Слуги исчезли, тихие, как тени, а в зал быстро и шумно вошел, почти вбежал, высокий воин в доспехах, несколько щеголеватых, но добротных и прекрасно подогнанных, шлем на сгибе локтя левой руки, а правой на ходу придерживает на боку ножны с торчащей рукоятью меча.

Вперив в меня взгляд огненных глаз, он даже остановился, посмотрел на герцога с гневом и возмущением.

– Брат! – вскрикнул он таким голосом, что больше пристало бы на заполненной народом площади. – Что я вижу?.. Мне во дворе сказали, что у тебя за столом презренный прислужник королевы?

Герцог нахмурился, бросил на меня виноватый взгляд.

– Лерман, – сказал он резко, – если хочешь сказать нечто мне лично, у тебя будет время.

– Я говорю сейчас! – вскрикнул воин.

– Если готов разделить с нами трапезу, – сказал герцог настойчиво, – переоденься и приходи к столу.

Воин вздернулся, словно его ударили снизу.

– Что-о? – вскрикнул он. – Брат, что ты говоришь?

Герцог произнес еще резче:

– Лерман, умолкни. Ты чересчур горяч, твой язык говорит раньше головы. Глерд Юджин – мой гость, он в неприкосновенности. Кроме того, нам стоит осмыслить лучше наши перспективы и пересмотреть наше отношение к происходящему в королевстве.

Лерман бросил ладонь на рукоять меча, но откуда ни возьмись появились рослые стражи с копьями в руках и, загородив нас, выставили перед собой блестящие острия.

Лерман посмотрел на них неверящими глазами, перевел взгляд на герцога.

– Неужели ты изменил нашим светлым мечтам? – вскрикнул он. – Неужели… Как ты мог, брат? Чего ты испугался?

Герцог сказал резко:

– Меня ничего не страшит. Но я не хочу и не позволю себе делать ошибки. Наша задумка, как сам знаешь, была не слишком… продуманной. Мы учли далеко не все.

– Что не учли? – вскричал Лерман.

– Что у королевы, – ответил герцог сухо, – могут быть не только войска. Доводы в ее пользу мы даже не рассматривали, верно? А это не совсем правильно, брат. Это несправедливо.

Лерман вскрикнул:

– Что? Она узурпатор наших свобод и прав!

– Лерман, – сказал герцог, морщась. – Давай отложим этот разговор.

За спиной брата герцога появлялись еще вооруженные люди, на этот раз из его дружины, вижу по их лицам.