- Брат! - попыталась кинуться ему на шею Марамба.

- Брат? - выставив руку вперёд, остановил её Парб. - Для Фанни - да! А ты тут с какого боку? В колодец лезла? Верёвку тянула? Или, может, к жизни вернуть пыталась? Мне всё рассказали!

- Мы из Великой Веренги, а значит, братья и сёстры!

- Нет, Хваталка. В гробу я видал таких родственничков!

- Не поняла… Грязную зарнийку в сёстры записываешь, а от своих нос воротишь?

- Ещё раз так назовёшь мою сестру - твой сломаю! А это очень больно - знаю по себе!

Марамба отступила на шаг и скептически оглядела Большого.

- Ты понимаешь, что сейчас сделал? Приравнял нас, веренгцев, к этому быдлу из Зарнии! Что скажут на Родине, узнав об этом?

- Не твоё дело! А за оскорбление Фанни… Обещал Магистру драк не устраивать... Может, кто вместо меня влепит?

Недолго думая, я, взяв в плотный захват шею Хваталки, с чувством прошептал:

- Про нос он абсолютно прав, но можно и ещё больнее! Хочешь?

- Нэууу.

- Тогда срочно извинись! И не дай боги, не услышу искренности в твоём голосе.

Вняв предупреждению, Марамба прошипела:

- Хочу извиниться. Была неправа.

- Громче! - потребовал кто-то. - На задних рядах плохо слышно!

- Извините!

- Ещё громче! - стал куражиться народ, наблюдая такую непривычную картину.

- Хватит! Ты услышана и можешь идти отсюда, - не дал развиться “шоу” Большой. - И я тоже перед Фанни хочу извиниться при всех! Прости, сестрёнка! Виноват! Я ж тебя, а ты ко мне… Вину свою навсегда запомню! Последней сволочью буду, если хоть один волос упадёт с твоей головы!

После этих слов великан встал на колени и склонил перед девушкой голову.

- Ты только опять в колодец не лезь, обалдуй, - в своей манере приняла извинения карлица. - Вытаскивай потом вас…

Сегодня ночью Парб переехал на койку у двери. Ну, как переехал? Перетащил свою и поставил рядом с моей и Цветочка, немного подвинув лежанку Штиха, с его разрешения, конечно.

С этого дня среди учеников произошла перестановка сил. Два основных лидера - я и Большой - оказались в одной компании вместе с малой, имеющей после событий у колодца тоже неслабый авторитет, и Штихом Носачём. Были и другие, но они являлись больше статистами, просто примкнув к самым сильным, дабы не попасть под власть веренгцев, у которых заводилой стала Марамба Хваталка. Парб полностью отстранился от земляков, да и они игнорили его по полной, вычеркнув из своих рядов.

Однажды вечером, расположившись на бревне в уютном закутке на территории школы, мы расслаблялись, молча перекидываясь в картишки, колоду которых я выпросил у Кортинара.

- Ещё три недели и домой... - грустно вздохнул здоровяк.

- А чего такой нерадостный? - спросил я. - К своим же, как и мечтал, вернёшься.

- К своим? Да нет теперь “своих”. Узнав, что я с вами якшаюсь, от веренгцев отказавшись, загнобят, а то и повесят. Придётся сбежать по дороге и снова разбойничать идти…

- Ты был разбойником? - поинтересовался Носач.

- Ну, не совсем, чтоб был - “баловался” немного, время от времени деревню покидая. А что делать? Жрать нечего, а мне много надо. Потом барону Базерсу на глаза попался, и он в шуты меня определил. Думал, что повезло - баронские харчи не чета крестьянским… Сам-то, Штих, как сюда попал? Тоже с “золотого блюда” поесть захотел ?

- Не, - шмыгнув большим носом, спокойно ответил он, - меня мать продала.

- Это, как?! - охренел я от подобного выверта.

- А так. Работала она у одного мага в услужении. Женщина красивая - тот и запал. Через пару лет меня с ним “наработала”. Говорит, что он даже хотел официально усыновить, но тут облава на магов случилась и моего отца поймали. Куда делся - не знаю.