Спустя минуту они очутились над портом Лимингтона с его шумной пристанью. Справа, на границе каких-то болот, объявление на лодочном ангаре гласило: «Лодочная мастерская Сигалла».

В нескольких милях западнее находился Английский канал. Под ними – красивый участок пролива Солент, а дальше – зеленые склоны острова Уайт. По мере того как самолет летел на восток, Дотти оторвалась от карты и присмотрелась к береговой линии.

– Вон там, – удовлетворенно сказала она. – Должно быть, это он.

– Что? – спросил пилот.

– Трухэм.

– Никогда о таком не слышал.

– Никто не слышал. Но это дело поправимое.

– Желаете пролететь над Бьюли?

– Разумеется.

Это будут первые кадры. Далеко внизу дремало на солнышке очаровательное старое аббатство. Дальше, скрытый за деревьями, находился знаменитый автомобильный музей. Сделав круг, они вновь устремились на север к Линдхерсту.

Едва самолет миновал его и взял курс на северо-запад к Саруму, Дотти попросила пилота выполнить еще один круг. Всмотревшись вниз, она через несколько минут определила свою цель; ошибиться было невозможно.

Одинокий камень на краю лесной опушки. Невдалеке, на небольшой гравийной стоянке, была припаркована пара машин, и Дотти различила людей, стоявших перед маленьким памятником.

– Камень Руфуса, – сообщила Дотти.

– А-а! О нем-то я слышал, – отозвался пилот.

Из сотен тысяч туристов, ежегодно приезжающих в Нью-Форест, мало кто удерживался от посещения этого любопытного места. Камень обозначал то самое место, где, согласно девятисотлетнему преданию, нормандский король Вильгельм Руфус, прозванный Руфусом – Рыжим – за рыжие волосы, охотился на оленя и при загадочных обстоятельствах пал от стрелы. Наверное, это был самый прославленный в Южной Англии камень после Стоунхенджа.

– А не было ли там дерева? – спросил пилот. – Стрела отскочила и угодила в короля.

– Запросто. – Дотти увидела очередную машину, въезжавшую на парковку. – Только похоже, что он погиб вообще не здесь.

Олениха встрепенулась, слегка задрожала, потом прислушалась.

Серо-черная весенняя ночь по-прежнему укрывала небо, как одеяло. Вдоль края леса сырой воздух отдавал торфянистым запахом вереска, смешанным с другим, от палой листвы, слабым и затхлым. Стояла тишь, как будто вся Британия застыла в предрассветном безмолвии, ожидая каких-то событий.

Затем вдруг во тьме запел жаворонок. Только он разглядел, как начал бледнеть горизонт.

Олениха недовольно повернула голову. Что-то приближалось.

Пакл шел через лес. Таиться было незачем. Когда он шуршал листьями или наступал на сучок, его можно было принять за барсука, кабана или другого обитателя леса.

Слева по темным туннелям, образованным ветвистыми дубами, промчался звук – пронзительный крик неясыти.

Пакл. Носил это имя его отец, дед или еще какой-нибудь дальний предок? Пак – одно из странных старых названий, которые загадочно появлялись на английской земле. Пак-Хилл: на южных берегах таких было несколько. Возможно, оттуда имя и пошло. Возможно, оно означало «маленький человек»: крошка Пак. Никто не знал наверняка. Но, получив это имя, клан ни разу не потрудился найти другое. Старый Пакл, юный Пакл, еще какой-то Пакл: всегда сохранялась некоторая неразбериха, кто есть кто. Когда слуги нового нормандского короля вышвырнули всю их семью из родной деревушки, они какое-то время скитались по Нью-Форесту и в результате разбили убогий лагерь возле ручья, который бежал к реке Эйвон на западной окраине леса, а недавно перебрались к другому ручью, на несколько миль южнее.