Камни Нани облизывает. А бубенцы норовит оторвать, но те держатся прочно.

– В конце концов, ювелира слила Дайна через своего любовника. – Райдо продолжал подвигать к Ийлэ кольца, одно за другим. – Притом она поломала чью-то игру… смотри, твой отец все равно ведь собрался уехать. И если так, то логично предположить, что вещи он собрал. Верно?

– Да.

Предполагать Ийлэ не хотела, как и вспоминать те дни перед отъездом, когда отец и мама постоянно ссорились. И мама еще плакала, закрывалась у себя в комнате…

…а потом сказала, что Ийлэ должна уйти.

– Точно собрал?

Странный вопрос.

И вообще, он сам утверждает, что отец Ийлэ…

– Подумай, – просит Райдо, подсовывая под пальцы Ийлэ тяжелый ободок с зеленым камнем. – Хорошенько подумай… понимаешь, оно ведь не сходится.

– Что не сходится?

– Сначала я тоже решил, что отец твой собрался в бега. Да, тянул… если его королева сюда сослала, то без ее позволения уехать он не мог. Насколько знаю, тетка отличалась на редкость поганым нравом. Вот и выходило, что дернешься – останешься без головы… и не дернешься – останешься без той же головы… – Райдо постучал колечком по столешнице. – Может, он рассчитывал получить прощение? Или что в новом мире старые грехи не в счет пойдут… ну, то есть я так подумал, что он так подумал. А потом вот в голову втемяшилось: если твои родители собирались деру дать, то какого хрена тебя отослали? – Кольцо выскользнуло из неуклюжих пальцев Райдо и покатилось. – И эти вот вещицы… да, я понимаю, что там где-то изумруды с бриллиантами и прочей хренотенью, но… на кой они в новом мире? Не важнее ли взять с собой что-то иное…

– Например… – Ийлэ поймала кольцо.

– Да. Это ведь не просто вещицы. Это ж память. Не твоя, а их… моя матушка по сей день хранит мои молочные зубы. И еще волосы. И первую распашонку. С кружавчиками. Вот ты можешь представить меня в распашонке с кружавчиками?

Он спрашивал это искренне, и Ийлэ попыталась. Представить. В распашонке с кружавчиками. Но, кажется, это было слишком для воображения Ийлэ…

– Ты улыбаешься.

– Что? – Она растерялась.

– Ты все-таки улыбаешься. – Райдо и сам скалился, и странно, но от этой его улыбки становилось легко на сердце. – И значит, все не зря…

– Отстань. – Ийлэ отвернулась.

Она улыбается?

Быть того не может… скорее всего, просто очередная маска выползла не вовремя. У Ийлэ множество масок, так почему бы не воспользоваться одной, если случай подходящий.

– И да, я улыбаюсь. – Она продемонстрировала Райдо ту самую улыбку, которую долго тренировала перед зеркалом, кажется, стараясь, чтобы выглядела та и естественной, и загадочной, и еще какой-то там… чтобы как в журнале дамском, где писали об очаровании улыбки.

– Нет, не так. – Райдо дотянулся и провел пальцем по губам. – Эта улыбка мертвая. Не надо ее. А та живая. Верни.

Если бы Ийлэ могла.

– Я все испортил, – вздохнул он и руку убрал. – Но если ты сейчас улыбалась, то и потом сможешь. Я так думаю…

– Лучше к делу вернись.

Она не готова сейчас говорить об улыбках и, кажется, стиснула в кулаке кольцо, одно из тех, которые уже малы.

– К делу… ладно, к делу так к делу. – Райдо ущипнул себя за ухо. – Я о том хотел сказать, что если вдруг пожар случится или еще какая беда, то матушка моя спасать будет не сапфиры с бриллиантами, а эту вот распашонку… или волосы Кейрена… или ленточку со свадебного платья. Понимаешь? Камни – это просто камни. И твой отец не мог этого не понимать. Одни пропали бы, он бы другие сделал…

– Как мой кулон…

– Да, именно. Как твой кулон. Но вот это, – Райдо указал на столик, – это не восстановишь. Копия не имеет ценности, за копией нет памяти. И вот поэтому я подумал, что, быть может, он вообще не собирался никуда уходить?