– Да защитит вас Двуликий.

В воздухе на уровне груди Марийка прочертила невидимый рассеченный круг. Лишь тогда, накинув на голову капюшон и подхватив юбки, я поспешила вниз по винтовой лестнице навстречу своей судьбе.

Увязавшись за обозом с кувшинами, проскочить в открытые ворота мимо охраны не составило труда. Всего-то склонить голову, потупить взгляд – и на тебя в этом сером одеянии уже никто не обращает никакого внимания.

Сразу за дворцовыми стенами начинался широкий мост. Под ним, резвясь и играя переливами, серебристой лентой бежала река. А дальше… дальше насколько хватало глаз тянулась торговая площадь, где сегодня, как и в любой другой день, было очень красочно и многолюдно. А еще очень шумно, чего я, конечно же, не могла знать, наблюдая за происходящим в городе в свою подзорную трубу.

А сколько в воздухе витало ароматов! Пряности, цветы, спелые фрукты, свежая выпечка, которую только достали из печи. Моему восторгу не было предела!

Люди, увлеченные заботами, сновали туда-сюда. Торговцы завлекали к своим прилавкам, наперебой пытаясь перекричать друг друга. Со стороны все это напоминало забавную игру.

«Покупайте финики! Свежая рыба, только что из моря! Лучший инжир в Азибаде!» – доносилось со всех сторон.

Люди казались такими жизнерадостными и приветливыми, что мне, несмотря на предупреждение Марийки ни в коем случае не останавливаться на торговой площади и ни с кем не разговаривать, так и захотелось здесь хоть немного задержаться.

В конце концов, должна же я узнать, как живет мой народ? А как еще это сделать, если не взглянуть на их жизнь изнутри.

Со временем, когда первый восторг отступил, а мое сердце немного успокоилось и перестало колотиться как сумасшедшее, я начала замечать и другую сторону жизни обычного народа. Заношенная одежда, обветшалые постройки, немощные старики, которых прежде во дворце никогда не встречала. А еще грязные и будто бы потерянные дети.

– Привет, – замерла я рядом с мальчишкой в драной одежде. Ему от силы было лет шесть. – Где твои родители?

– Я сирота. У меня никого нет, – нехотя признался он.

– Ты голоден?

Догадаться было несложно. На прилавок с пирогами и лепешками он смотрел так, словно их гипнотизировал, а его и без того выразительные глаза на худом лице казались нереально большими.

Вместо ответа мальчишка жадно сглотнул.

– Так что же ты стоишь? Вон их здесь сколько! Вот, возьми, – подхватив два самых румяных и еще теплых пирожка с прилавка, я вложила их в детские ладони.

– Спасибо!

Поблагодарив меня за доброту, ребенок стремительно подорвался с места и побежал вниз по улице, словно чего-то опасался. Я было тоже развернулась, планируя продолжить мой путь в сторону порта, только торговец выпечкой отчего-то жутко разозлился.

– Эй! Ты украла мои пироги!

– Украла?! – удивилась я. – Разве вам жалко для голодного ребенка?

– Плати или я вызову стражу, – пригрозил мне противный толстяк.

– Но чем?

– Деньгами, конечно же. Они ведь у тебя есть? – усмехнулся он, неприятно скривив лицо.

– Нет, – честно призналась я. Во дворце деньги были ни к чему, а все, что появлялось на столе или поступало на королевскую кухню, можно было брать свободно.

Торговец хитро прищурился, осмотрев меня придирчивым взглядом, как умалишенную.

– Тогда сойдут и твои серьги.

– Но это все, что осталось от моей мамы! Я не могу их отдать, они мне слишком дороги.

– И кем же была твоя мать?

– Не ваше дело! – не выдержала я, гордо вскинув голову.

Грубая пятерня жестко схватила запястье, и мужчина громко закричал:

– Стража! Я поймал воровку! Сейчас же отрубите ей руку!