Феня плелась самой последней и беспрестанно ныла. Ей всякий раз предлагали остаться дома с Дашей, но куда ж там!? Оставить всю семью и отсиживаться? Не-ет, только не это.

По мнению Фени, лучше ныть.

Близнецы дурачились большую часть времени. Они носились кругами и успевали выбиться из сил к середине пути, а потом тащились, свесив руки, как две усталые гориллы. Джек, повизгивая, носился за ними, потом уставал и падал спать прямо в траве, и после приходилось его искать и тащить домой.

Всё это муторно, но ни дня мы старались не пропустить. Пробежка — святое. И чем она веселее проходит, тем больше хочется её повторить.

— Спорт, значит? — голос Ивана напомнил о вчерашнем, и неожиданно для себя я припустила вперёд, как испуганный заяц. Пробежала немного, остановилась, обернулась и поняла, что должна вернуться.

Иван Анатольевич сидел перед Артуром и гладил его по голове. На его спине висел Макс, на плече — Алик. Мика стояла в сторонке, сложив на груди руки, а Феня, заикаясь, рассказывала что-то. Явно про меня.

— Что за остановки в пути, а, народец? — я всё-таки вернулась и, подбоченясь, смерила детей строжайшим взглядом.

— Папа тоже бегает! — пропищал Макс, октавы на две выше, чем положено.

— И это повод для вас не бегать? А ну-ка по газам! Шнелле! — и, повинуясь моей команде, все шестеро тронулись с места в едином темпе. А я… осталась.

— Вы строгая, — улыбнулся Иван.

— Простите. Я и на вас вчера накричала. Больше не стану. Мне нужно…

— Лиза, — он взял меня за руку раньше, чем я успела дать дёру. — Постойте. Я хотел извиниться за Оксану и вообще.

— Ничего страшного, мне нужно бежать, прос…

— Стойте же. Мы… дочитаем? — в его вопросе было столько надежды, а я так хотела смыться подальше отсюда, что сначала сказала: «Да!», а потом подумала, на что согласилась.

***

— Почему небо голубое? — задумчиво поинтересовался Макс, лежащий на лужайке, закинув руки за голову. — Как думаете?

— Мы не думаем, мы знаем, — фыркнула Мика. — Это нам так только кажется, что голубое, из-за преломления света.

— А точно? — Макс нахмурился.

— Точно.

— Лиза? А вы как думаете?

Я даже не открыла глаза. Лежать на солнышке в тишине было слишком хорошо, чтобы напрягать хоть один орган восприятия. Абсолютный релакс.

— Я думаю, что с тобой поспорит физика, но если хочешь думать, что небо голубое, потому что кто-то его покрасил — думай. Не запрещено.

— Хорошо. Мика, небо голубое, потому что его покрасили малялы.

— Ма-ля-Ры! — поправила Мика.

— Ма-ля-лры!

— Ма-ля-Р-ры!

— Ма-ля-Р-р-ры!

— Так-то лучше, — она удовлетворенно отбила брату «пять».

Я больше не хотела участвовать в детской беседе, потому просто растянулась на траве, вытянула руки-ноги и попыталась ни о чём не думать. Скверно выходило, весьма скверно.

Все эти разборки, странности, поведение Королевы О, у которой будто крыша поехала. Внимание Ивана.

И как раз последнее меня больше всего тревожило. Внимание Ивана… зачем оно мне? Зачем я ему? Неужели настолько скучно и грустно человеку, что вот так взял и решил во что бы то ни стало проводить время с няней?..

И никто не думает, каково мне.

Я повернула голову и посмотрела на детей. Если всё зайдёт слишком далеко, меня просто уволят…

Погонят в шею.

Вернусь в Королёв.

К отцу и мачехе.

Стану снова слушать, как тяжело и дорого кормить «лишний рот». Какая я никчёмная, раз не доучилась. И что жить теперь нам будет не на что…

От меня зависит их жизнь. Мне увольняться нельзя.

И от меня уже зависят эти дети.

— Идём в дом завтракать? — позвала я. Дети скривились.

— А может, завтрак на траве? — предложила Мика.