— А где они сейчас? — полюбопытствовала я, переваривая ее рассказ. Я была права, нормально у нас ничего пройти не может.
— Во дворце, с Марианом, — отозвалась сестра, гладя дочку по маленькой ручке. — Навещают меня здесь. Перепугались, конечно, что я с другой внешностью, но мы же говорили им, что мама заколдована, да и Василь с Андрюшкой членов семьи, так же как мы все, с младенчества ощущать умеют. Сначала за Мариана прятались - она улыбнулась, - но быстро почувствовали, что я это я, а потом и привыкли.
— А Мартина как?
— Расплакалась, — вздохнула Василина, — но я ей грудь сразу дала, и она, пока сосала, все на меня таращилась. А затем как-то в шею мне уткнулась, вдохнула и замерла. По запаху, видимо, признала. Меня Мариан больше детей беспокоит. Он как с ума сошел на почве безопасности, перестраивает систему охраны дворца. Злится, что не смог уберечь Ангелину. Приходит — взгляд страшный; не говорит, конечно, но все равно видно, что самоедством занимается. А что он мог сделать, кто вообще мог такое предугадать? Хочу предложить ему должность начальника охраны, когда успокоится немного. Все равно нам всем придется находить себя в новых обстоятельствах…
И так печально это прозвучало, так тоскливо.
— Что, трудно, сестренка?
— Не то слово, — пожаловалась она. – Только очнулась, и пошли потоком. Министры, парламентарии, губернаторы, генералы. Всем что-то нужно, голова пухнет. Два секретаря, а толку? С отцом всего дважды получилось созвониться, у них все в порядке, скоро приедут. Думала Каролинку оставить вне дворцовой жизни — так все в Орешнике уже знают, кто есть кто, учиться нормально не получается. Хорошо, что Полли и Алина пока не раскрыты, хотя это дело времени. В университетах они под фамилией Богуславские, и хоть Тандаджи уверяет, что всем в Орешнике наложен ментальный запрет на рассказ о нас, но стоит как-то просочиться информации, и уж сложить два и два нетрудно будет. Полинка вот-вот должна вернуться, а с Алиной отец говорил, у нее все в порядке, учится.
Бедная Василина. У нее было лицо приговоренной к каторге.
«А ведь ты хотела быть на ее месте».
«Упаси боги от такой радости».
— Не понимаю, как с этим справлялась Ани. — Василина положила малявку на плечо, тихонько похлопала ее по спинке. Детка смешно икнула, засопела. — Никогда не думала, что мне суждено будет занять ее место. Какаято глупая шутка свыше. Я только надеюсь, что мы ее найдем, и я смогу вернуть ей корону.
— Ты же знаешь, что не получится, Вась, — сказала я серьезно. — Из вас двоих корона выбрала тебя.
— Знаю, — признала она со вздохом. — Но как бы я хотела, чтобы Ангелина была здесь! Я с ума сойду, пока разберусь со всем этим. Мариш, я понимаю, что ты еще совсем слабенькая, но, может, когда почувствуешь себя лучше, сможешь поехать с поисковой группой? Я сама только ощущаю, что она где-то на юге, жива, но, хоть убей, никакой конкретики. А у тебя всегда это лучше всех получалось…
— Я бы с радостью, Василина, но со мной что-то после удара случилось. Я вас вообще не чувствую. Никого. Я как очнулась — испугалась, думала, что-то страшное с вами произошло…
— Прости, Мариночка, это все из-за меня. — Теперь я с ужасом увидела в глазах сестры слезы. Она улыбнулась моему испугу, виновато шмыгнула носом. — Вот такая я королева-плакса. Позорище. У меня после родов гормоны играют: то реву, то ругаюсь. Сила еще эта неуправляемая, как разозлюсь — всё вокруг летает, меня весь персонал боится. Тут пришли министры за подписями о своем переназначении, а у Мартинки колики, я нервничаю. Сорвалась на них, чуть по стенам не размазала. Бедный Мариан. Как он меня терпит — непонятно. Я уже измотала его своими жалобами.