Ангелина после отлета Нории, уносящего на своей спине бойцов, успела навестить Светлану – и поздравить ее, и полюбоваться крошечным, с две ладошки, мальчишкой, который спал на груди у матери. Долго задерживаться не стала – у Светы было множество помощников, и всем требовался отдых.

Она зашла и к старым магам, решившим остаться во дворце до завтра, и уже бойко попивающим вино из запасов Владыки, и поблагодарила их, и предложила обращаться, если нужна будет любая помощь. Ли Сой, Гуго Въертолакхнет, Галина Лакторева, Таис Инидис – они сидели тесным кружком, общаясь, как очень близкие люди, и Ани вдруг представила, как через много-много лет будет так же сидеть с седовласыми сестрами, посмеиваясь и что-то обсуждая, и на сердце ее потеплело.

Навестила она и Викторию с Мартином фон Съедентентом. И если в прошлых покоях она увидела дружбу и близость сквозь времена, то здесь на нее глазами сильно постаревшей волшебницы, державшей в руках руку мужа, глянула вековая любовь. Глянула и улыбнулась – вот так будет и у тебя через пятьдесят лет, потому что и ты так же искренне любишь, как она.

Не только людям она должна была отдать дань уважения. Обойдя всех, с кем разделена была прошедшая страшная битва, Ангелина вернулась в покои, которые Чет выделил им с Нории и высыпала в чашу из пропахшего гарью и кровью мешочка драгоценные камни с огнедухами. А затем полила их ароматическим маслом, зажгла его – и щедро окропила самоцветы кровью, потому что без духов бы тоже все не справились, а они требовали подпитки.

Заснуть без Нории она так и не смогла, хотя очень устала за этот день. И потому, когда похолодало и пошел снег, удивилась, а затем и обеспокоилась за жителей Песков. Но им она помочь не могла, зато могла согреть тех, кто находился во дворце.

Ангелина приказала служанке разбудить управляющего Эри, чтобы узнать, есть ли во дворце согревающие артефакты – а когда оказалось, что их нет, потому что необходимости никогда не возникало, велела собрать все жаровни дворца, залить в них масла, уложила в каждую по самоцвету и договорилась с огнедухами, что они согреют покои, пока идет снег.

Нории вернулся после двух ночи. Ангелина, услышав шум больших крыльев, с успокоившимся сердцем наблюдала из окна в голубоватом свете почти полной луны, как ссаживает он во внутреннем дворике с фонтаном – в который ее когда-то перенес Колодец – тех, кто помогал добить иномирян. Был среди них и брат Светланы, и принц Ши с десятком гвардейцев, и Александр Свидерский.

Бойцы расходились, и Нории, заметив Ани в окне, улыбнулся и пошел к ней.

Зайдя в спальню, супруг бросил взгляд на жаровню с расставившей лапы саламандрой, протянул к жене руки. Ани поцеловала его в холодные губы, заглянула в зеленые глаза, и он осторожно, не прижимая, приобнял ее.

– Не хочу тебя испачкать, – тихо пророкотал он и тоже коснулся губами ее губ, прежде чем отстраниться. Он тоже был уставший, грязный, пахнущий чужой кровью, древесной щепой и грязью, муравьиной кислотой – и очень удовлетворенный.

– Справились, – сказал он, снимая грязную одежду, – если и остался кто в лесах, то единицы. Выловим. Там и сопротивлялись больше из страха, чем из желания, но повозиться пришлось.

– Замерз? – спросила она, наблюдая за ним с какой-то непривычной, щемящей грудь, совсем расклеившей ее нежностью.

– Нет, – он улыбнулся. Посмотрел за окно, у которого трепетали занавески. – Матушка празднует возвращение мужа, в мире сейчас много силы. С ней не замерзнешь. А с тобой рядом тем более.

Он направился в купальню – и Ани пошла за ним. И там, опустившись на низкую софу, смотрела, как моется он, как ныряет в чаше-бассейне, как смотрит на нее, мягко улыбаясь. И она не выдержала, подошла, сев за его спиной на теплый мрамор.