И это он, конечно, сделал зря. Потому что в следующую секунду я выхватила из кармана консервную банку и метнула ее в голову блондина.

Промахнуться с трех метров было нереально. Жестяная банка смачно впечаталась в лоб незадачливого стрелка, который непроизвольно дернул за спусковой крючок. Грохнул выстрел, пуля улетела куда-то в потолок, а отдачей пистолет выбило из рук блондина... Но я, бросившись вперед, успела подхватить падающее оружие, и направить его на группу вооруженной молодежи, которая умела владеть своими огнестрелами примерно как блондин, схватившийся за лоб двумя руками и от боли рухнувший на колени. С одной стороны, жаль его конечно. Но, с другой, нефиг понтоваться и целиться в людей, не сделавших тебе ничего плохого.

- Так, молодежь, - жестко проговорила я, медленно переводя пистолет с одного офигевшего лица на другое. – Оружие кладем на пол, и делаем три шага назад. Иначе не обессудьте.

- А что будет? – с вызовом проговорила одна девица с волосами такими же рыжими, как у одной стервы, которая валялась сейчас парой этажей ниже в недоеденном виде. - Пристрелишь нас?

- Даже не сомневайся, - сказала я. – И рыдать над вашими трупами точно не буду. Когда в голове не мозг, а межушный ганглий, то голова ничего не потеряет если выбить его наружу.

Молодежь переглянулась между собой – и выполнила моё требование. При этом я мысленно усмехнулась. «Молодежь», ага. Я всё по привычке думала о себе как об умудренной жизнью двадцатипятилетней даме, забыв, что сама сейчас выгляжу от силы лет на восемнадцать. Впрочем, я всегда считала, что не важно, на сколько человек выглядит – важно, что у него в голове. И сейчас у меня перед этими напуганными молодыми людьми в черепной коробке имелось неслабое преимущество. В виде меня, разумеется. Каскадерши Карины Дубровиной, которая не привыкла пасовать перед трудностями.

- Молодцы, - похвалила я группу молодых людей, видимо, привыкших подчиняться тому, кто сильнее, либо просто авторитетнее. – А теперь быстро рассказывайте что тут у вас произошло.

Когда они заговорили все наперебой и разом, я рявкнула:

- Стоп!

И после того, как все резко заткнулись, добавила:

- Пусть кто-то один расскажет. Ты, например.

И ткнула пальцем в юношу, который с ужасом рассматривал свои окровавленные ладони – край жестяной банки рассек ему кожу на лбу. Не критично, кровь уже почти остановилась, но парень явно не привык к такому обращению, и теперь хлопал глазами, не в силах оторвать взгляд от алых разводов на пальцах. Соответственно, нужно было приводить его в чувство, пока он не рехнулся от переживаний.

Меня он, конечно, не услышал, потому пришлось ткнуть его стволом пистолета в плечо.

- А? – поднял он на меня бессмысленные глаза.

- Повторяю: рассказывай, что тут у вас произошло.

- Кто? Я?

Блин, что за нежное растение? Такое впечатление, что этих юнцов выращивали здесь в тепличных условиях. Еще бы понять зачем...

- Да, ты.

- Ну, это... Не знаю. Они просто появились. И начали убивать. Один из воспитателей открыл нам своим жетоном аварийный склад, где мы и спрятались. А потом появились вы.

- И ты решил поиграть в крутого, зашугав двух девчонок?

- Ну... Воспитатель сказал стрелять в любого, кто войдет в эту дверь. Так что я...

- Так что ты еще и приказ не выполнил, - кивнула я.

- Я просто... Еще никогда не стрелял в человека... – дрожащим от страха голосом проговорил блондин. - Это преподают на следующем курсе обучения, когда приводят низших снизу, для расстрела. Ну, тех, что провинились и приговорены к разложению в биореакторе, или у которых вышел срок жизни...