После была огромная кровать под светлым пологом. Чужое тело отторгало мою душу, но я с упорством обреченных возвращалось в него вновь и вновь, пока оно не смирилось, а может, побороло отравление. Но каждый раз, открывая и закрывая глаза, я мечтала, что очнусь в больнице. Ничего подобного! Вместо медсестер – пожилая женщина, отирающая мое лицо влажной тряпицей. Ее прогоняют, но она не уходит. Утверждает, что старшая фрейлина и моя няня… Няня Кэти. Кажется, ее звали Кэти Эшли.

Нет, это точно не больница! Ведь вместо докторов – мужчины в черных одеждах. Может, священники, что пришли изгнать мою душу из чужого тела, либо мясники, решившие перерезать мне вены. Но я не далась! Не далась… Выла и билась в их руках. Выхватила странного вида острую железяку, которой они пытались пустить мне кровь. Заехала железным тазиком по голове одному из них. «Прочь!» – крикнула на чужом языке. Они ушли. Затем явились вновь. Пытались чем-то напоить, но для этого им пришлось бы меня убить. Хватит, уже один раз отравили… Пришли другие – уговаривали, настаивали, подсовывали на подпись документы. Наивные! После шести лет работы в банке что-то подписать, не прочитав?.. Молили назвать преемника, чтобы Англия не утонула в крови гражданской войны, но я молчала. Молчать, Лизка, молчать! И все потому, что я собиралась выжить.

И я выжила. Очнулась от странного ритмичного звука, словно кто-то медленно, с расстановкой, бил в гигантский колокол. Замерла и лежала, пока не поняла, что это стучит собственное сердце. Затем привыкала к тому, что из тела пропала боль, его не сводит судорогой и не мучает лихорадка. Жар тоже спал, ушел, забрав с собой последние силы. Но лучше так, чем балансировать на грани между жизнью и смертью. К тому же я чувствовала себя неплохо. Единственное, жутко хотелось пить.

Так и лежала, наслаждаясь тишиной и прохладой удобной подушки под головой, прислушивалась к звукам дыхания, своего и чужого. Рядом определенно кто-то был. Открыла глаза. Ночь! В дальнем конце огромной комнаты был затоплен камин, тепло долетало до меня, нежно касаясь щек. Слева колыхалось пламя свечи, бросая фантастические тени на полог над кроватью. Я осторожно пошевелилась. Не дай бог привлечь чье-то внимание… Ведь каждый раз, когда приходила в себя, меня окружали люди, словно я была главным выставочным экземпляром аукциона «Сотсбис». Оказывается, как же хорошо, когда вокруг не плачут и не молятся дни и ночи напролет.

– Ваше величество, – раздался негромкий мужской голос. Сердце ухнуло, забилось с бешеной скоростью. Вот и побыла одна! Я повернула голову и уставилась на темноволосого мужчину средних лет. У него было широкое, немного простодушное лицо, большой нос. Мой ночной сторож поднимался с кресла у кровати, придерживая рукой книгу в темном переплете, которую, кажется, только что читал.

– Тише вы! – шикнула на него. – Сядьте, а то всех перебудите!

Ага, у меня тут ночлежка! Кажется, в кресле спят, на кушетке спят и еще на одной неподалеку. Комната огромная, целый полк может заночевать.

Мужчина послушно сел. Я быстро огляделась, оторвав голову от подушки. Не дай бог проснутся и ка-ак нападут с тазиками! Вены резать, кровь пускать или, еще хуже, наследника Англии требовать. Но, кажется, обошлось.

– Кто вы? – тихо спросила у него. В этот момент осознала, что говорю на английском. На английском! В прошлом изучала этот язык, приходилось на работе с документами возиться, но не знала его настолько, чтобы вот так, не задумываясь, свободно общаться. Чудеса, да и только!