– Ты и правда дура, Ревенгар! – рявкнула Иоланда, прерывая ее размышления. – С чего это ты умрешь? У тебя лучшая целительница в Дорвенанте, она кого угодно с того света вытащит! Подумаешь, тошнота и отеки. Нет, конечно, приятного в этом мало, но совсем не повод помирать. Лучше скажи, она уже определила, кто у тебя там?

И она с умилением воззрилась на живот Айлин, выпирающий под мягким темно-серым бархатом домашнего платья.

– Да, – кивнула Айлин, успокаиваясь так же стремительно, как и разволновалась. – Она почти уверена, что мальчик. Да я и сама это знаю. Ну, то есть мне кажется, – смутилась она и погладила живот.

– Имя уже выбрали? – деловито поинтересовалась Иоланда. Подождала, пока Айлин мотнет головой, и одобрила: – Ну и правильно. Не надо заранее, вот возьмешь на руки, заглянешь в личико и сразу поймешь, как назвать. У меня тетушка с маменькой так говорят, а им виднее! Нас у маменьки три, да у тетушки – шестеро!

– Все равно придется из родовых выбирать, – улыбнулась Айлин, чувствуя, как на душе полегчало, а внутри зашевелился малыш, словно прислушиваясь. – Лишь бы не Стефаном. Слышать про него уже не могу!

Она покосилась в угол гостиной, где усердно корпела над вышивкой сударыня Эванс, а потом ответила на предостерегающий взгляд Иоланды своим – упрямым и усталым. Подумаешь, компаньонка может донести лорду Бастельеро, что его жена не любит его деда. Они с лордом Стефаном виделись всего раз, причем лорд уже был безнадежно мертвым, но от этого не менее сварливым и неприятным. А здесь только и слышно: «Лорд Стефан – то, лорд Стефан – это!» Иногда Айлин казалось, что лорд Стефан вот-вот откроет двери родового склепа и лично явится во плоти, чтобы раздать всем указания и осудить за ненадлежащий образ жизни. Вот бы с нее к этому времени сняли браслеты, чтобы достойно встретить дорогого родственника!

В дверь гостиной деликатно постучали, и дворецкий объявил:

– Демуазель Дельфинэ ди Амбруаз со спутницей! К ее светлости!

– Просите! – немедленно откликнулась Айлин и пообещала Иоланде: – Она тебе понравится! Такая славная…

– Славная? – скептически и чуть ревниво уточнила Иоланда. – Хм…

Выпрямилась в кресле, одернула манжеты платья, сшитого по последней моде, но густо-лилового и без кружева, траурного. И с интересом глянула на двух дам, вошедших в гостиную.

– Мадам Бастельеро! – пропела Дельфинэ, приседая в реверансе. – Простите, что я без приглашения!

– Ну что вы, демуазель, – улыбнулась Айлин. – Я же говорила, что рада видеть вас в любое время! Прошу вас и вашу спутницу…

– Моя тетушка Луиза, – представила ее Дельфинэ. – Тетушка была так любезна, что согласилась меня сопровождать, пока Жак занят.

Немолодая фраганка, тоже чернявая, с крупным носом и полноватая, как сама Дельфинэ, также присела в реверансе и неожиданно густым, низким голосом сообщила:

– Счастлива познакомиться с вашей светлостью, дорогая мадам. Племянница мне все уши прожужжала про ваши красоту и обаяние.

– А это моя подруга Иоланда, – чуть растерянно проговорила Айлин. – Мы вместе учимся в Академии… То есть учились, пока я… И сударыня Эванс, моя компаньонка!

Она глянула в угол, и Эванс с достоинством выплыла к столу. Предложила мадам Луизе кресло, в которое та немедленно уселась, а Иоланда и Дельфинэ тем временем скрестили взгляды, будто рапиры, пристально разглядывая друг дружку. Лица, платья, прически… Фраганка сегодня приехала в густо-желтом платье цвета янтаря, которое красиво оттенял синий наряд ее спутницы. В гостиной сразу стало многоцветно и празднично от сразу трех ярких платьев, и Айлин невольно почувствовала себя серой мышкой – в прямом смысле слова. Но не переодеваться же теперь!