Здесь, среди руин древней и чуждой жизни, у Дэйна снова появилось ощущение, будто кто-то следит за ними из тумана, чьи-то глаза, для которых эти неверные сумерки не помеха. Гусеницы краулера больше не хрустели по щебню, стояла жутковатая тишина. По гладким стенам стекала вода, там и тут она скапливалась в большие лужи. Жидкость в этих лужах была гнилая, скверная, от нее тянуло дурным металлическим запахом.

Вскоре они достигли места, где здания, видимо, не пострадали. Крыши и стены охраняли вечный мрак внутри, и становилось страшно при одной только мысли заглянуть в эти зловонные склепы.

Поскрипывая гусеницами по осевшим плитам мостовой, краулер продолжал бодро двигаться вдоль улицы. По-видимому, стены как-то задерживали туман: Дэйн обнаружил, что различает уж не только фигуры своих товарищей, но и их лица. И еще он заметил, что все они то и дело опасливо оглядываются и косятся на черные провалы.

Рип вдруг вытащил фонарик и включил его. Луч света упал на темное пятно у ближайшей стены. Вилкокс остановил краулер. Рип нагнулся над своей находкой, и Дэйн подошел к нему.

Рип принюхался, посапывая, словно ищейка, разбирающая запутанный след.

– Что тут у тебя? – спросил Дэйн. Пятно как пятно, ничего особенного.

Луч фонарика заскользил по мостовой, как будто Рип искал еще что-то. В круге света появился какой-то желтоватый комочек. Рип рассматривал его очень внимательно, но рукой не касался. Дэйн нагнулся.

– Крэкс… – произнес Рип.

Дэйн отшатнулся:

– Ну да?

– Понюхай, – посоветовал Рип.

Но Дэйн не стал следовать его совету. Чем меньше имеешь дело с крэксом, тем лучше.

Рип выпрямился и подошел к краулеру.

– Кто-то здесь выплюнул жвачку крэкса, – сообщил он. – Совсем недавно… возможно, сегодня утром.

– Я же говорил – браконьеры! – сказал Кости.

– Так… – Вилкокс стиснул рукоять бластера.

Крэкс был наркотиком, объявленным вне закона по всей Галактике. Человек, жующий крэкс, обретал – ненадолго – невероятно быструю реакцию, сверхчеловеческую способность владеть собой, необычайную ясность мышления. Потом следовала жестокая расплата. Но под действием наркотика человек становился вдвое хитрее, вдвое быстрее, вдвое сильнее любого нормального человека. Встретиться с таким противником было бы страшно.

Они тщательно обыскали все вокруг, но, кроме выплюнутой жвачки, не нашли никаких следов. Словно никто до них не ходил этим путем с тех пор, как забытая война разрушила город. Если доктор Рич и начал свои раскопки, то место работ еще предстояло отыскать.

Вилкокс пустил краулер малым ходом, и группа двинулась дальше. Теперь все держали бластеры наготове.

– Интересно… – Дэйн вгляделся в изломанную линию крыш. – Тебе не кажется, что туман редеет? – спросил он Рипа.

– Да, уже давно. И это очень неплохо… Гляди-ка, гляди!

Мостовую пересекала расселина, и будь туман погуще, из нее получилась бы настоящая яма-ловушка. Она могла бы с легкостью поглотить и краулер, и всех, кто его сопровождал. Впрочем, краулер помнил о ней. Он неторопливо повернул и полез в обход через кучу щебня, так что Вилкоксу пришлось засунуть бластер в кобуру и обеими руками вцепиться в пульт управления, чтобы не упасть. Краулер вскарабкался на вершину груды и стал сползать по противоположному склону в лавине потревоженного щебня.

Шум при этом стоял такой, что люди Рича не могли не услышать его. Вилкокс остановил краулер, и все бросились в укрытия. Некоторое время они ждали, но тянулись минуты, а ничего не происходило. Вилкокс приказал двигаться дальше.

– Да нет их здесь, – заявил Кости, вылезая из укрытия.