Но даже дикая природа не помеха великим задумкам – Терн видел, как госпожа Лиша перестраивает лес изнутри. Одни изменения – например, дороги и столбы из меченого бетуна – были очевидны для всех, как солнечный свет. Другие, сила которых формировалась естественным образом и лишь культивировалась Лишей, были настолько непримечательны, что неосведомленный мог вовсе не заметить покровительства госпожи.

Именно поэтому Терн так беззаветно верил госпоже Лише. Она взяла на себя труд познать недрил. Понять, как налет на ветвях определенного мха вынуждает лесных демонов сторониться купы деревьев, или по полоске сухой земли вычислить, насколько далеко может броситься демон трясинный. Разобраться, почему фруктовые и ореховые деревья притягивают недрил, рыскающих в поисках добычи, а другие растения – отпугивают.

Бродя по лесу, Терн помогал Лише: срезал свиной корень и сажал его в стратегически важных местах. Вокруг древнего златодрева рос дикий терновник, ветви которого нависали над стеблями, словно родители, склонившиеся, чтобы обнять дитя. Сквозь заросли протекал подмерзший ручей, подрывавший толстые корни. Он создал впадину, которую Терн расширил, и влажная земля оказалась достаточно зловонной, чтобы отогнать и демонов, и людей.

Он выращивал лесные оборонительные рубежи в гармонии и с любовью, не оставляя следов вмешательства своей деятельной руки. Лес отвечал ему тем же: кормил и укрывал от недрил.

Меченые дети вели себя менее обходительно. Терн постоянно обнаруживал их следы, разбросанные, как уличный мусор. Сломанные ветки, затоптанные растения, метки, вырезанные в живой коре огромных деревьев. Некоторые ловушки были достаточно хитроумны, чтобы поймать демона, но в большинстве оказывались столь очевидными, что даже недрилы их видели.

И все же Терн наблюдал их в деле. При всей своей неуклюжести дети имели над ночью власть. Недооценивать их было глупо. Госпожа Лиша поступила мудро, пожелав выяснить побольше.

Терн отирался возле своего кустарника, но он никогда не входил в него сразу. Он кружил, проверяя защитные сооружения. Он, как и госпожа Лиша, предпочитал капканам дурнопахнущие средства, которые отваживали демонов деликатно. Нескольких пучков свиного корня, пересаженных и получивших возможность вольно расти, хватало, чтобы бродячий демон избрал другую тропу.

Другие запахи оказывали похожее действие на людей. В заросли посконника или в вонючую прель не решались шагнуть даже отважные обитатели Леса травниц. В одном месте ручей, отклонившись, превратил тропу в топкое месиво, которого избегали и лесняги, и люди.

Казалось, что все в порядке, пока он не наткнулся на свежую западню. Этот участок он уже месяцы как застелил скелетами животных вперемешку со свиным корнем. В отличие от растений и ветвящихся ручьев отдельные преграды требовали надзора. Скелеты исчезли, и по следам Терн понял, что на участок вернулись демоны.

Ловушка была наглядным образчиком мастерства – доказательством того, что кто-то из меченых детей превратил это место в охотничьи угодья. Ребенку хватило знаний, чтобы воспользоваться средствами, которые защищали заросли Терна, и загонять демонов на тропу с капканом. Петля затаилась в неглубокой канавке, слегка присыпанная лесным детритом.

Веревку натерли соком и измазали грязью, а по всей длине понатыкали веточек с листьями, придав ей вид настоящей лозы, исчезающей в ветвях вечнозеленого дерева. Терну пришлось на него забраться, чтобы найти сеть с противовесом.

В ловушку, столь хитро спрятанную, мог угодить даже человек осмотрительный, но Терн отлично знал эту часть леса, и капкан был ему виден как на ладони. Приятного мало – слишком близко от места, где он преклонял главу, но тем легче будет выполнить задание госпожи Лиши. В сумерках охотник устроит засаду. Терну оставалось только ждать.