Он чуть отталкивает меня в сторону, чтобы помочь Ковалевской сесть в машину и сам садится за руль; в каждом его движении такая хищная грация, что я испытываю одновременно и восхищение, и страх. Ещё секунда, и машина срывается с места, унося с собой мой позор.

Но не весь.

– Это что сейчас было?! – шипит на ухо подошедшая подруга. – Совсем сбрендила?! Таким тоном с Вороновым разговаривают только раз – потом не могут говорить вовсе! А ты ещё и накинулась на него с упрёками при всём честном народе! Где твой хвалёный ум и выдержка?

Провожу ладонью по лицу и озираюсь по сторонам: в курсе только что произошедшего были не все студенты, но кое-какие отголоски до отдельных индивидуумов долетели, и теперь некоторые девушки снисходительно ухмылялись, а парни откровенно ржали. Пожимаю на это плечами – не впервой – и снова поворачиваюсь к подруге.

– Он вчера был на нашей заправке, ну и я случайно пролила пару капель бензина на его рубашку, – делюсь событиями. – А перед этим он побывал в обществе Селезнёвой, у которой в голове правит бал перекати-поле – подозреваю, что она не хило ему мозг вынесла. В общем, я под горячую руку попала.

– Ну а сегодня ты на него зачем накинулась? – продолжает недоумевать.

– Решила, что он приехал расквитаться.

– М-да, я думала, у тебя соображалка получше работает, – качает головой. – Стал бы он сюда ради какой-то Романовой приезжать! Да у него таких, как ты, вагон и маленькая тележка! Скорее всего, он уже даже забыл о тебе, пока ты сама снова не напомнила ему...

С губ срывается обречённый вздох: и в кого я бываю такой дурой?..

Под неодобрительным взглядом Эльки машу друзьям рукой и спасаюсь бегством на автобусную остановку; машины в нашей семье отродясь не было, а о том, чтобы родители подарили мне её на день рождения, даже речи не шло – мы не Рокфеллеры, чтобы деньгами направо и налево разбрасываться. В транспортном средстве, напичканном людьми, стоял удушливый запах пота – а ведь это ещё только середина мая – вперемежку со слащавым запахом духов. На каждой остановке в меру упитанная мадам с завидной регулярностью топталась по моим кедам, совершенно не реагируя на мои замечания, так что, когда пришло моё время, из автобуса я вышла с ластами вместо конечностей.

Сегодня я стою на камерах – самая спокойная работа, если Селезнёва и её шайка-лейка не болтаются под ногами; Малик второй день подряд работает на колонке, и приветственно машет мне рукой, а Лина заведует кассой. Прохожу мимо, в сторону раздевалки, и киваю ей, а она делает предостерегающие жесты – это значит, что Юлька сейчас тоже там.

Интересно, что она там забыла? Её смена началась четыре часа назад.

Вхожу в помещение как раз в тот момент, когда Селезнёва натягивает комбез с логотипом заправки – прямо поверх лифчика – и делает селфи через зеркало.

– Обязательно выложи это в Инстаграм – хотя вряд ли ты мир чем-то удивишь, – пугаю её. – Знаешь, раньше, когда по земле ещё ходили динозавры, только члены семьи знали, что ты бестолочь, но теперь у тебя есть уникальная возможность сделать эту новость достоянием общественности. Давай, жми на кнопочку – подтверди свой статус, люди же ждут!

Вообще-то, Юлька всего на два года старше меня, но я всегда использую это против неё; она дико бесится, когда я упоминаю её возраст, и пропитанный силиконом мозг девушки выдаёт интересные вещи в ответ.

– Тебя не спросила, – зло фыркает. – У меня-то хоть есть что показать.

– Спорю, что если выкачать из тебя весь силикон, то ты станешь одной большой Марианской впадиной, – усмехаюсь и топаю к своему шкафчику в противоположную часть помещения.