Но в этот вечер Кямран действительно озверел. Ухватившись руками за нижний сук, он вскарабкался на него и собрался лезть еще выше.

На миг я представила, как вот сейчас, ночью, встречусь с ним лицом к лицу на этом дереве, и чуть не сошла с ума. Это было бы ужасно! Увидеть вблизи его зеленые глаза… Да я вцепилась бы в него, и мы превратились бы в хищных птиц, бьющихся между ветвей не на жизнь, а на смерть. Выцарапав ему глаза, я непременно швырнула бы его на землю и бросилась бы сама. Но в следующую минуту я подумала, что так поступать не следует. Перегнувшись с ветки, я приказала:

– Стойте!.. Ни с места!..

Кямран не обратил внимания на мои слова, даже не удостоил меня ответом. Встав ногами на ветку, он высматривал наверху следующее удобное местечко.

– Стойте! – решительно повторила я. – Не то будет хуже!.. Вы ведь знаете, что я – Чалыкушу… Деревья – это мое царство, и я не переношу, когда кто-нибудь вторгается в него.

– Какой странный разговор, Феридэ…

Действительно, разговор был очень странным.

Мне пришлось невольно взять шутливый тон. Приготовившись лезть еще выше, если Кямран не остановится, я сказала:

– Вам известно, что я вас просто обожаю! Поэтому будет очень неприятно, если мне вас придется спустить с дерева. Весьма печально, когда молодой человек, читавший пять минут назад любовные стишки, начинает вдруг кричать не своим голосом: «Помогите, помогите!..»

Слово «помогите» я произнесла, громко смеясь и подражая голосу Кямрана.

– Сейчас мы встретимся! – воскликнул Кямран, не обращая внимания на мои угрозы, и продолжал карабкаться вверх по веткам. Страх сделал его смелым и проворным.

Казалось, мы играли на дереве в горелки. Кямран приближался, а я лезла все выше и выше, ветви становились все тоньше и тоньше… Внезапно я подумала, что можно спрыгнуть на забор и убежать. Но тогда я рисковала сломать себе руку или ногу. Тогда не мой кузен, а я сама плакала бы и стонала.

Однако ни за что на свете мне не хотелось встречаться с Кямраном на дереве. Пришлось пойти на хитрость.

– А нельзя ли узнать, – спросила я, – почему это вам так хочется поговорить со мной?

Маневр удался. Кямран сразу же остановился и серьезно сказал:

– Мы с тобой шутим, Феридэ, а вопрос очень серьезный. Я боюсь тебя.

– Вот как? Чего же тебе бояться?..

– Боюсь, будешь болтать.

– Разве это не то, что я делаю каждый день?

– Боюсь, что на этот раз твоя болтовня будет не совсем обычной…

– А что чрезвычайного произошло сегодня вечером?

Кямран устал, выбился из сил. Не заботясь уже больше о наглаженных брюках, он сел на ветку. Вид у него был подавленный, унылый, но он все еще пытался шутить.

Мне не было жалко Кямрана, просто я не могла его больше видеть и хотела как можно скорей остаться одна.

– Успокойся. Поверь мне, бояться нечего. Ступай сейчас же к гостям. Неудобно.

– Ты даешь слово, Феридэ?.. Даешь клятву?

– Да, и слово и клятву… Что хочешь.

– Могу ли я верить?

– Мне кажется, надо поверить. Я уже не ребенок.

– Феридэ…

– Да и откуда мне знать, чего ты боишься? Что я могу разболтать? Я сижу одна на дереве…

– Не знаю, но я почему-то не верю…

– Говорят тебе! Я уже выросла и стала совсем взрослой. Значит, надо верить. Ступайте, мой дорогой кузен, не волнуйтесь, есть вещи, которые видит ребенок, но молоденькая девушка ничего не заметит. Идите и успокойтесь.

Испуг Кямрана, кажется, сменился удивлением, он непременно хотел меня увидеть и упрямо тянул голову вверх.

– Ты как-то совсем по-новому говоришь, Феридэ… – сказал он.

Боясь, что мы так и не кончим разговора, я закричала, притворно гневаясь: