2. Глава 2

Глава вторая,

в которой я знакомлюсь со своей новой семьёй и узнаю о последствиях своей небывалой щедрости

Не успела я открыть глаза и понять, куда попала на этот раз, как мне громким голосом, в котором отчётливо угадывались негодующие нотки, заявили:

— Сумасшедшая!

— Ах, если бы, — вздохнула я, оглядываясь по сторонам и уныло отмечая, что я снова под водой.

Лучше бы это были глюки, честное слово. Потому что лежать в гигантских размеров ракушке, имитируя жемчужину… Никогда бы не подумала, что моя фантазия окажется на такое способна.

Видимо, всё-таки не способна. И, как ни прискорбно, это всё-таки реальность, а зависшая надо мной русалка, то есть мара, — не моя больная фантазия. Рыжеволосая, зеленоглазая — настоящая красавица. Но как сказал его величество: жаль, что хвостатая.

Кстати, о рыжих. Интересно, как он там? Нашли его уже, недотопленного, или сам оклемался? Хорошо бы…

Я тут же отругала себя за совершенно неуместные сейчас мысли и постаралась сосредоточиться на полудевице, возмущённо упёршей руки в чешуйчатые бока и сверкающей на меня своими изумрудными глазищами.

— Марэя! Как тебя вообще угораздило приблизиться к берегу?!

В голове тут же завертелись шестерёнки мыслей. Уже в курсе кораблекрушения? Знает, что я, презрев русалочий кодекс, вместо того чтобы топить моряков, геройски вылавливала их из воды?

— Ну ты же меня знаешь, — начала осторожно, надеясь прощупать почву.

— Вот именно! Знаю! Ты опять сбежала, очень расстроив нашего батюшку!

Ага, сестра, значит.

Горестно вздохнув, русалка опустилась на край ракушки, открыв мне обзор комнаты. Да-да, это была самая настоящая комната, а точнее, спальня. Девичья, судя по обилию красок. Стены идеально круглого помещения были сплошь облеплены ракушками разных форм и размеров, вперемешку с самоцветами. Вот такие психоделические «обои». У самого окна (или, вернее, банальной круглой дырки, прикрытой водорослями — подозреваю, шторой) заметила сделанное из кораллов кресло, приставленное к выложенному из гальки туалетному столику. Здесь даже зеркало имелось, тоже в обрамлении ракушек. Вот к нему-то мне и следовало подобраться как можно скорее, чтобы наконец выяснить, во что я превратилась.

Заметила несколько сундуков, приставленных к стенам. Вполне себе обычные, массивные и старинные. Наверное, трофеи с затонувших кораблей. Интересно, в них золото и драгоценности или лифчики этой Марэи? Не представляю, какие ещё детали туалета могли бы понадобиться этому телу.

Я бы с удовольствием променяла спальню русалки на ту, что скромнее и с мягкими стенами. Но выбора, как уже успела понять, у меня не было.

— Ничего не хочешь объяснить? — снова принялась за своё сестрица.

Наверняка старшая. Это было очевидно из её командирского тона и покровительственного взгляда, которым она меня одаривала.

Кажется, искренне переживает за младшенькую.

— У-у, — покачала я головой, прикидывая, как быть: признаться, что я не Марэя, а Яна, или молчать в тряпочку.

В принципе, можно было бы рискнуть и постараться объяснить ситуацию, в которой оказалась стараниями мужа, и, возможно, мне бы даже поверили. Потому что предательство Козлова было не безумнее всего того, что приключилось со мной после того, как стала марой.

Но где гарантия, что мне помогут, а не захотят прикончить, как те на корабле? Как здесь вообще относятся к утопленницам, которые неизвестно с какого перепугу становятся русалками?

Зеленоглазая снова вздохнула, ещё более печально, и потянулась ко мне, чтобы взять за руку. Изумрудные чешуйки у неё на хвосте сверкали и переливались, стоило холодному свету, что источали облепившие потолок медузы и неведомые растения, их коснуться. Последние свисали с потолка наподобие бахромы, колеблясь от малейшего движения воды.