— Никакой рыбы! — запротестовала я. Заметив на их лицах недоумевающее выражение, поспешила объясниться: — Мне бы хотелось чего-нибудь… необычного. Экзотического. Яиц там, хлеба с сыром. От картошечки с лучком тоже не откажусь. Икорочки бы заморской, баклажанной. У вас такое найдётся?

Хвала всем местным богам, такое у них было, и я, обрадованная открывающимися перспективами — наконец смогу нормально поесть, — побежала преображаться в девочку-крестьянку.

Из нижнего белья была только льняная сорочка (что, даже панталоны здесь не носят?!), поэтому чувствовала я себя не то чтобы очень комфортно. Платье длинное и малость широковатое (уж не знаю, где они его откопали, оно было явно не для русалочьей талии), но хотя бы с поясом. Цвета невзрачного, тёмно-коричневого. Даже без зеркала ясно, что бледнокожая Машка в этом прикиде будет смотреться не ахти какой красавицей.

Но всё это мелочи. Главное, у меня есть ноги, и я могу задавать какие угодно вопросы. Я ведь для рыбаков на самом деле не местная. Понятия не имею, что было известно о земных Марэе, но сами-то земные не знают, что она знает. Вот и будем выяснять-расспрашивать.

Пока шли в деревушку, раскинувшуюся за стенами приморской столицы — Аскании, мой взгляд то и дело убегал к высоким башням из белого камня. Даже отсюда было видно, что в королевской резиденции всё очень красиво, если не сказать роскошно. То тут то там проглядывали голубые купола и конусообразные черепичные крыши, из которых стрелами вырывались длинные шпили, терявшиеся в яркой палитре неба. Дворец расположился на пологом склоне, и даже издали мне были видны яркие пятна зелени — сады, а где-то в их глубине наверняка притаились мраморные фонтаны, ажурные беседки, мощёные дорожки и клумбы с неведомыми цветами.

Не знаю, что тогда на меня нашло, но я уже давно не испытывала таких сильных эмоций. Давно не восторгалась, как малолетний ребёнок. Может, кислород ударил в голову? Или же осознание, что полдела сделано — я на суше. А дальше вообще всё будет раз плюнуть.

Рыбацкая деревушка оказалась небольшой, но чистенькой, с аккуратными белёными домами и зелёными палисадниками. Вставали здесь с первыми лучами — женщины отправлялись в город торговать вчерашним уловом, мужчины уходили в море. Дети постарше возились с младшими сёстрами и братьями, ухаживали за стариками и занимались домашним хозяйством.

Обо всём об этом я узнала от Ингвара и его сына Ирнаса, которые не переставали одаривать меня благоговейными взглядами.

— Неали Марэя, вы стали ещё прекрасней! — снова краснея, восхищённо выдохнул юноша, одежда которого уже успела подсохнуть, как и русые волосы, обрамлявшие крупное добродушное лицо. Рыбак грустно потупился: — Когда вы меня спасли, я очень старался сохранить в памяти ваше прекрасное лицо, но с каждым днём она всё больше меня подводила. А теперь я смотрю на вас и не могу отвести взгляда. Вы такая красавица!

Наставляя и подбадривая, Сельвея обмолвилась, чтобы я не переживала. Мол, земные о марах быстро забывают, так что при встрече его величество меня не узнает. Разве что голос может вспомнить… Хотя это вряд ли. Мы с ним общались недолго. К тому же темно было, а я вся мокрая и в водорослях, да ещё и с хвостом. Нет, точно не узнает. И даже, наверное, лучше, что во дворец я отправлюсь не в амплуа невесты. Нечего привлекать к себе лишнее внимание.

— Скажи, Ирнас, почему ты называешь меня «неали»?

Мы шли по улице, и взгляды деревенских жителей липли ко мне, как муравьи к упавшей в траву карамельке.