Ну конечно, чернила, факт.

Виктор беззаботно напевал, с увлечением отщелкивая один снимок за другим – вот тебе собор, вот крылатый лев, а вот и оба братца как на ладони.

В Венеции каждый человек хотя бы раз в день, а на площадь Святого Марка зайдет. Надо просто терпения набраться. Терпение. Сидячее усердие. И счастье. Полные штаны счастья. Ну и, само собой, зоркий глаз.

Казалось, еще немного, и Виктор замурлычет, ну точь-в-точь как жирный сытый котяра.

– Ну пойдем же, Бо! – торопил Проспер. – Уже почти три. Пошли!

Но Бо словно в землю врос перед грандиозным порталом собора: он не мог оторвать глаз от коней. Попадая на площадь Святого Марка, он всякий раз задирал голову и смотрел на них. Четыре коня, огромные, золотые, они стояли там, наверху, норовисто били копытами и ржали. Бо всякий раз удивлялся, как это они еще не спрыгнули и не убежали, до того взаправдашний у них вид, прямо как живые.

– Бо! – Проспер нетерпеливо тянул его за собой, продираясь сквозь скопище зевак, толпившихся у входа в собор и жаждущих взглянуть на его золоченые потолки и стены.

– Они такие разъяренные, – сказал Бо, все еще оборачиваясь.

– Кто?

– Золотые кони.

– Разъяренные? – удивленно переспросил Проспер, продолжая тянуть Бо за собой. – Это еще почему?

– Потому что их украли и притащили сюда насильно, – прошептал Бо. – Оса мне рассказывала. – И он покрепче ухватился за руку Проспера, чтобы не потеряться в толчее.

Пока они по переулкам ходили, ему было совсем не страшно, а здесь, на этой огромной площади, он все еще слегка робел. Он называл ее Львиной площадью, хотя прекрасно знал, что вообще-то у нее другое название, это только для себя он ее так окрестил. В течение дня здесь все, до последнего камня брусчатки, было отдано голубям и туристам. Зато ночью, Бо совершенно точно это знал, когда голуби устраивались на ночлег на окружающих крышах, а люди засыпали в своих постелях, площадь принадлежала только золотым коням и крылатому льву, что красуется в ореоле золотых звезд.

– Их не то тыщу, не то сто лет назад сюда притащили, – пояснил Бо.

– Кого? – спросил Проспер, протискиваясь мимо пары новобрачных, которые фотографировались на фоне собора.

– Да коней же! – Бо еще раз оглянулся, ища коней глазами, но отсюда их уже было не видно. – Венецианы выкрали их из другого города, далеко-далеко отсюда, который они завоевали и разграбили. Оса говорит, венецианы эти были когда-то очень воинственные и весьма могущественные. Все золото, которое здесь, в бализике, собрано, они скупили в обмен на свою военную добычу. Или украли. А уж потом наклеили его на потолок и стены.

– Во-первых, не бализика, а базилика, – поправил его Проспер. – И зовут их не венецианы, а венецианцы. – Он бросил взгляд на огромный, голубой с золотом циферблат, украшающий Часовую башню на северной стороне площади. Без пяти три.

Сципио вместе с остальными уже ждали возле фонтана Львов перед боковым входом в собор. Сципио снял с себя маску и нетерпеливо вертел ее в руках.

– Наконец-то, – пробурчал он, когда Бо уселся рядом с ним на каменное ограждение фонтана. – Опять своих коней разглядывал?

Бо смущенно уставился себе под ноги. Оса купила ему новые ботинки. Великоваты чуть-чуть, но очень красивые. И теплые.

– Теперь слушайте! – Сципио жестом подозвал к себе остальных и понизил голос, чтобы никто из окружающих их не подслушал. – Я не хочу являться на эту встречу с целой свитой, так что делаем следующее: я сейчас туда захожу, Проспер и Моска идут за мной, остальные трое ждут здесь, у фонтана.