Лекарь настаивал, что Вардис должен лежать в постели до полного выздоровления, не беспокоя руку, но тот не послушался. Хватило уже тех долгих дней, когда он метался в бреду, терзаемый снами, которых не мог вспомнить. Дела королевства не могли ждать, да и к тому же, он сильно сомневался, что бездействие полезно для руки. Она должна была оставаться такой же крепкой и сильной как до ранения, поэтому ее следовало разрабатывать. Чем Вардис и занялся, едва лишь немного срослась израненная плоть. Поначалу сильная, с трудом переносимая боль чуть не заставила его отказаться от этой затеи, но лорду Кантора упрямства было не занимать, и несчастное тело смирилось. Рука болела, конечно, но повиновалась беспрекословно.

Лорд Орпу суетился над раненым Вардисом как клуша над цыпленком. Именно он первый переполошился, узнав, что Вардиса нет в замке, он же отправил на поиски несколько отрядов. Даже собственные вассалы Кантора не проявили такой прыти, и Вардис взял себе на заметку припомнить им это. С другой стороны, опасения Орпу были понятны – суровый король севера наверняка вынул бы из лорда душу, не выживи Вардис. По распоряжению Орпу к Моэралю отправили голубя с соответствующим известием, но имелись сомнения, что король получил письмо. Во всяком случае, ответа пока не было, а слуга с голубятни честно предупредил Вардиса, что зимой птицы часто гибнут от холода, и почта теряется.

Еще одно письмо ушло в Зубец, и Вардис провел немало неприятных минут, представляя, как ведет себя Далая, узнав о его состоянии. Очень хотелось надеяться, что не молит богов о его смерти…

Впрочем, от нее можно ожидать чего угодно.

Поэтому, едва лишь он достаточно пришел в себя, то накропал сестре длинное послание, в котором сообщил о своем здравии. Вторым он написал Моэралю.

Пока лорд Кантор валялся в беспамятстве, лорд Орпу сделал свое дело. Возможно, его впечатлили известия о победе Холдстейна над Приречными лордами, возможно, он сам пришел к наиболее правильному для себя решению, но теперь стремился всеми силами поддержать Моэраля, и на подмогу королю готовилось отправиться четыре сотни хорошо вооруженных воинов: полторы сотни конников, две с половиной – пехотинцев, а также сотни три ополчения. Лорд лично намеревался следовать с войском, оставляя свои земли на старшего сына. Младшего он поначалу хотел взять с собой, но по неизвестным Вардису причинам отправил в Вантарру вместе с двумя сестрами (весьма непривлекательными молодыми девицами, не раз бывавшими в Лисьем Зубце). Впрочем, Вардис по этому поводу ничуть не сожалел – парень нравился ему не больше его сестер и казался туповатым.

Так или иначе, а армия подготовилась, и медлить было нельзя. Поэтому в письме Моэралю Вардис написал о выступлении к Речному Приюту.

Когда король севера выступал на Каллье, он спешил, и путь его от Зубца до замка предателя напоминал своей прямотой стрелу. Торопясь покарать Ансельма, Моэраль не гнушался гнать войска по бездорожью и, таким образом, покинув земли Кантора, наискосок миновал земли дружественного Сольера, где к его армии примкнули братья Эмунд и Эстан со своими отрядами, прошел по самой границе Ирвинделла и Ульрька, и после этого вторгся в Каллье, оставив таким образом в стороне сам Ульрьк, чей лорд пока не проявил к делу Холдстейна особой лояльности, что выражалось во множестве посылаемых с птицами обещаний и в отсутствии реальных войск, а также Кэхольд, чья позиция в войне оставалась неясной. Преследуя интересы своего короля, Вардис решил по пути в Приречье заглянуть туда.