– Кажется, я и шагу ступить не могу! – простонала Жаннета, когда Гансевиль, наконец-то сжалившись, помог ей спешиться. – Да и вряд ли смогу снова сесть в седло.

– Я посоветовал бы вам поставить согревающий компресс из воска, – вздохнул он, – но это займет много времени. Понимаю, что эта скачка для вас тяжела, что вы предпочли бы карету, но дороги в Бретани плохие, а верхом можно быстро проехать везде!

– Значит, нам надо спешить?

– Да, благодаря этой дикой гонке мы выиграли три дня. Нам абсолютно необходимо попасть на Бель-Иль раньше кое-кого! Вперед, смелее! По приезде я вам обещаю сюрприз…

Усадив Жаннету у подножия скалы, Гансевиль отправился на поиски судна; потом в ожидании прилива они подкрепились рыбным супом и гречишными лепешками.

Когда наконец стемнело, они сели в рыбацкую лодку. Жаннета, закутавшись в пропахшее рыбой одеяло, опустилась на дно лодки и тотчас заснула. К счастью, море было относительно спокойно, а крайняя усталость избавила Жаннету от последствий качки. Поэтому она ничего не видела на протяжении тех четырех лье, что отделяли Бель-Иль от берега.

Когда Жаннета проснулась, то увидела, что лодка движется по каналу, а сам порт в розовом свете зари показался ей самым прекрасным местом на земле. Проложенный в устье одного из впадающих в море протоков, куда проникает прилив, канал был зажат между холмом, поросшим деревьями, и скалистым мысом, где возвышалась цитадель с приземистыми круглыми башнями и торчавшими из бойниц жерлами пушек. Казалось, городок прячется за защищавшими его стенами крепости, однако в глубине порта оба берега связывал акведук, который вел к вытянутому в длину замку, чьи сады карабкались вверх по второму холму, более высокому, чем первый. Это был большой, красивый белый дом, в высоких окнах которого отражались яркие лучи восходящего солнца.

– Мы на острове Бель-Иль, – объяснил Гансевиль, – а главная деревня здесь называется Дворец. Нетрудно понять почему…

– И мы идем туда?

– Именно! Там вы найдете людей, которых любите и о которых волнуетесь…

Конюшему внезапно показалось, что все сияние этого утра вспыхнуло в голубых глазах девушки.

– Сильви? О, я хочу сказать мадемуазель де Лиль…

– Тише! Не называйте никаких имен!

Жаннета хотела броситься немедленно к дому, но Гансевиль удержал ее крепкой рукой:

– Опомнитесь! Вы же не ворветесь вот так – нежданно-негаданно – в дом как сумасшедшая. Поймите, вас привезли сюда для очень серьезного дела. Тут Сильви прячут с того дня, как она спаслась от страшной участи. Но угроза еще не миновала. Поэтому господин герцог в согласии с господином де Гонди и распространил версию о ее гибели. Пусть так все и считают до той поры, пока не минует любая опасность для ее жизни.

– Боже мой, но что же случилось? – прошептала Жаннета, едва не плача.

– Вы это узнаете позже, а сейчас пошли! Не можем же мы и дальше торчать посреди этой дороги! Кстати, обратите внимание, к нам приближаются двое.

Слуги в красных ливреях подошли к приезжим. Гансевиль достал из-за пазухи камзола письмо и, не дожидаясь вопросов, сказал:

– От его светлости герцога де Бофора с нижайшим поклоном господину герцогу де Рецу!

Слуги поклонились; один из них взял письмо, а другой забрал у Жаннеты ее дорожную сумку.

– Прошу вас следовать за мной, – обратился к ним первый слуга. Затем путешественников передали в руки дворецкого, который сообщил им, что герцогская чета слушает мессу в дворцовой часовне и беспокоить ее невозможно.

Поэтому Гансевиль и Жаннета терпеливо ждали, погрузившись в почтительное молчание. Жаннету тем временем обуревало жгучее любопытство: ну где может быть малышка Сильви в этом громадном доме? Гансевиль, привыкший видеть, как перед его господином распахиваются все двери, ждал, как обыкновенный проситель. Наконец дверь открылась, и в сопровождении дворецкого появился герцог.