– Открыть миссию. Свершилось, – одними губами прошептал бывший король.

– Свершилось, – так же тихо подтвердила королева. – Людвигу уже шестнадцать лет, и он хочет знать правду.

В дверях служанка набросила на плечи королевы меховую накидку, аккуратно, чтобы не попортить прическу, водрузила ей на голову капюшон.

– Как вы прекрасны сегодня, дорогое дитя. – король обнял маленькую Марию за плечи, церемонно поцеловав в лоб. При этом он явственно ощутил, как его губы коснулись холодного, невидимого венца, а на губах при этом остался привкус золота.

Не считая Хохеншвангау – высокого лебяжьего края, театр был любимым местом Людвига. Но если замок был домом его и его любимых героев, был местом силы и земного притяжения, где в зале Рыцаря Лебедя Людвиг мог часами просиживать возле статуи Лоэнгрина. Театр был храмом – источником наслаждения и связанной с этим самым наслаждением неземной грусти по красоте, которой не суждено когда–либо появиться в нашем грубом мире. О красоте, которая никогда не спасет мир, потому что несовершенный мир погибнет от стыда за свое безобразие и уродство, коснись его такая сила, как божественная красота.

Людвиг любил красную обивку кресел и богатые бордовые с золотыми кистями занавески на дверях и в ложах. Любил тяжелый занавес мюнхенской оперы и то, как по нему пробегала едва уловимая дрожь.

Но в этот памятный день, 2 февраля 1861 года, Людвиг был поражен до глубины души неповторимой вагнеровской музыкой, которая то вовлекала его в свои пучины, втягивая и порабощая, так что принц терял сам себя, не в силах отличить мир реальности от мира, открывавшегося ему со сцены. Наконец, он перестал сопротивляться, позволяя божественным аккордам пронизывать себя насквозь. Когда опера закончилась, околдованный Людвиг не смог сразу подняться на ноги, настолько сильным оказалось впечатление от музыки.

О том, что великий композитор, в чьем гении Людвиг сразу же уверился, был беден, принцу сообщил его дед, когда на обратном пути они все устроились в экипаже. Услышав ужасное признание, прекрасные глаза принца увлажнились слезами.

– О, почему я не король, почему я не богат?! – шептал он, рассеянно следя за узорами, оставляемыми дождливыми каплями на стекле экипажа. – Я бросил бы все свое золото к ногам этого бога – Вагнера, который открыл мне сейчас целый мир! Я бы приблизил его к себе, окружив заботой и вниманием, с тем чтобы ничто, никакие тяжелые думы или неприятности не помешали ему творить музыку, я бы…

Внезапно он отер слезы и, отвернувшись от окна, встретился взглядом с давно следившим за ним дедом.

– Клянусь и присягаю, что, когда я стану королем Баварии, первое, что я сделаю, я повелю отыскать маэстро Рихарда Вагнера и подарю ему роскошный дворец и театр, который будет только его театром. Я так сделаю, потому что это мой святой долг, я должен сделать все возможное, чтобы на моей родине каждый человек имел возможность слышать эти божественные звуки и приобщаться к высокому!

В этот же приезд в Мюнхен Людвиг должен был вступить в орден Святого Георгия, сделавшись рыцарем.

Ему было всего шестнадцать лет. Нежный и мечтательный юноша. Несмотря на то что дед обещал, что за ним заедут после завтрака, Людвиг решил поститься сутки. Кроме того, ночь перед посвящением он намеревался провести в молитвах и медитации, которой научил его дед.

Впечатлительный, как все и Виттельсбахи, Людвиг ждал своего часа в дедовой библиотеке, вспоминая сцену за сценой прекрасный спектакль, в его ушах все еще звучала музыка Вагнера, а перед ним лежали либретто опер, которые наследник престола купил для себя в театре.