К Нолану подошел вертухай, видимо, велел возвращаться в камеру и протянул мою бумагу для подписи. Клай повесил трубку и кивнул мне на прощание. Забрав документ, я аккуратно вложила его в сумку.

Меня выпроводили из тюрьмы, на улице я глубоко втянула свежий воздух и посмотрела на мрачное небо. Перед глазами стояло лицо Клая Нолана. Потерянного, обреченного мужчины. Нет, здесь дело нечисто. Чутье подсказывало, что он действительно невиновен. Если он решил покончить со всей семьей, то вряд ли выбрал бы день, когда дочь отсутствовала. Или он хочет выйти на свободу, чтобы покончить и с ней тоже? Господи, во что я только что ввязалась?

Наша контора находилась на пересечении Джефферсон-авеню и Уинберн Драйв, рядом с Баптисткой церковью. Мы арендовали крохотное помещение, половину которого занимали материалы дела, а оставшуюся половину – два несчастных стула, два стола и один ноутбук на двоих. Единственное окошко едва пропускало свет, зато маленький офис быстро проветривался, и мы не успевали задохнуться от пыли после долгого отсутствия.

Я подходила к конторе, когда услышала из этого самого окна надрывное пение Вероники. Она исполняла «Hurricane», подражая Джареду Лето.

– О-о-о-о, у-у-о-о-о, этот ураган!

– Ники, пощади! – Воскликнула я, прикрывая уши.

Вероника, завидев меня, быстро отключила колонку и широко улыбнулась. Вероника была из тех людей, у которых заразительные улыбки. Настолько она становилась милой и задорной, что я тут же улыбалась в ответ, даже если хотелось сброситься с ближайшего моста (например, после расставания с Джейсоном). Коллега переехала в Атланту из… Господи, как же этот город назывался…

Точно! Новосибирск! Бабушка Лиза, прознав о том, что Вероника наполовину русская, тут же с ней подружилась и приглашала на все наши семейные посиделки. Вероника благоразумно отказывалась.

– Рассказывай, как прошла встреча с этим Ноланом? – Первым делом спросила Вероника. – А! Я принесла несколько пончиков, но за кофе придется сходить. Будешь?

– Пойдем, расскажу по пути. – Кивнула я.

Вероника накинула белую жилетку с капюшоном, и мы вновь оказались на улице.

– Баптисты ещё не приходили к тебе во время твоих сольных концертов? – Спросила я, кивая в сторону церкви.

Вероника заливисто рассмеялась.

– Вот так, Айрис, и разбиваются мечты о карьере певицы. – Театрально вздохнула Вероника, приложив руку к сердцу. – Что там Нолан, говори скорее!

Я пересказала состоявшийся диалог и упомянула об утреннем инциденте в метро.

– То есть, ты чуть не раздавила какого-то бородатого красавчика?

– Вероника! – Возмутилась я. – На мне лежала чертова дюжина людей!

– Айрис, как это, наверное, романтично – упасть в руки сильному мужчине…

– Судя по его ошарашенным глазищам, он явно не думал о романтике. – Хмыкнула я. – Завтра поеду в суд, хочу почитать дело Нолана.

– Если честно, на мой взгляд, у мужика нет шансов выйти.

Мы подошли к кофейне, заказали два лавандовых рафа и пошли обратной дорогой, вернувшись к разговору.

– Не знаю, Ники, видела бы ты его глаза. Он говорил искренне.

– Но мы ведь не частные детективы! На что он надеется?! Мы даже не партнеры крупной адвокатской фирмы, у нас ни ресурсов для такого расследования, ни людей.

– Может, удастся за что-нибудь зацепиться, когда просмотрю фотографии, протоколы. – Пожала плечами я, отпивая раф.

– Тогда после суда приезжай в контору, будем вместе работать над делом. – Предложила Вероника, открывая передо мной дверь в наш микроофис.

Мы уплетали пончики, разбирая бухгалтерию и материалы по мелким делам. Вероника приняла ещё одно предложение от новой фирмы, прибыль небольшая, но сейчас нам не помешают любые деньги. Так я пыталась убедить себя в том, что приняла верное решение относительно Клая Нолана.