- Угу.

- И сейчас стоит? – Надежда решила остаться и не покидать меня. Кстати, где Любовь-то?

- Стоит, – это уже Суханов дает о себе знать.

- Ань, скажи, чтоб ушел.

- Что-то мне подсказывает, он не собирается уходить, – бормочет подруга.

- Согласен. Не могу уйти, пока не поделюсь… - Кхм-кхм. Чем он там делиться собрался? – Я ТАК СКУЧАЛ ПО ТЕБЕ, - орет он на весь город, заставляя меня подпрыгнуть на месте и развернуться. - НЕ МОГУ, ЛЮБЛЮ. БОЛЬШЕ ПИРОЖКОВ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. ЗАЯ, Я…

- Замолчи! Замолчи! Замолчи! – Ужас. За что этот клоун свалился на мою голову? На нас все смотрят, но ему плевать. Как орал, так и продолжает орать: - Суханов, ты чего творишь? Какие к черту пирожки?

Жесть. Беда. Катастрофа.

- ДА, Я НЕ В ТВОЕМ ВКУСЕ. ПОНИМАЮ, ЧТО ДАЛЕКО ДО ИДЕАЛА, НО… - потом тихим голосом добавляет: – С картошкой пирожки. Лучше садись в машину, а то до утра здесь простоим. А я когда голодный, такие речи толкать могу. Уххх.

12. Глава 12

Я глаза закрыла, открыла.

Закрыла, открыла.

Для лучшего эффекта сняла с рук варежки и пальцами очи свои потерла, в надежде, что происходящее – это всё бред моего больного воображения. Думаете, помогло? Пф-ф-ф. Конечно же нет. Длинноногий как стоял, так и стоит, взглядом мне на машину показывая.

- ЛУНА МОЕЙ ЖИЗНИ, МОЕ СОЛНЦЕ И ЗВЕЗДЫ.

Господи, сделай его немым, что ли. Пожалуйста, вот пусть он прямо сейчас перестанет нас позорить. Суханову-то всё равно, к нему, обалдую такому, привыкли, а ко мне нет. Мне здесь еще учиться и учиться. Мне. Полине Немцовой, а не луне, солнцу и звездам.

- Суханов, ты кактусов обнюхался или Любаня по голове тебе настучала? Хотя, в общем-то, мне плевать, что у тебя там с головой, главное, замолчи и уезжай. И лучше тебе прямо сейчас не испытывать мое терпение. А то солнце не сдержится и на фиг спалит тебя. Кстати, завязывай с «Игрой престолов». Тебе до Дрого еще скакать и скакать.

- УЕХАТЬ? БЕЗ ТЕБЯ? ДА ЭТО НЕВЫПОЛНИМО, – продолжает играть он в своем театре одного актера, на премьеру которого уже пришла толпа зевак. – Так ты в машину прыгаешь или как? Дрого замерзать начал.

Вот гад.

Спокойно, Полина. Соберись. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас ты можешь просто пройти мимо него и не обращать внимания на его словесный вулкан. Точно. А завтра будет новый день, новые сплетни, и все разом забудут про этот крокодилий цирк.

Всё. Аривидерчи. Гуд бай. Ауфидерзейн. Короче говоря, иди ты в баню, Суханов, а мне домой пора. Там вещи до конца не разобраны. Мебель не передвинута. Вид не виданный.

- Или как. – Беру Аньку под руку, нечего ей тут в первых рядах сидеть, и, задрав нос, начинаю спускаться по ступенькам.

Идиотизм какой-то. Все продолжают на нас смотреть. И как тут не убиться на скользких плитах, когда на тебя так пристально глазеют? «Никак», - подумала я, и в секунду, когда Анька вырывается из моей хватки, поскальзываюсь и, задрав левую ногу, парю над землей.

Последние слова: чертов крокодил.

Зажмуриваюсь, представляя, как сейчас долбанусь и мне будет жутко больно. Вот сейчас. Ну. Ну. Чего не падаю-то? Умерла? Мамочки, я ж еще молодая. Мне жить и жить. Я еще диплом не получила. Не выехала на первое дело. Не нашла улик убийства. ЗА ЧТО?

- Да не ори ты так. Оглушишь.

Я не поняла, почему у ангела, который меня перед вратами рая встречает, такой противный Сухановский голос? Или это не рай? Ад? Мой личный ад, где есть Назар? Хотя на дьявола он смахивает чем-то. Ё-моё, так он меня и здесь достал.

- Полин. - И Алипатова тут? Она тоже того… откинулась? Ну, ладно она в ад попала, а я-то как там оказалась? – Чего? Немцова, глаза открой, пока я тебя сама в преисподнюю не отправила.