– Ира, я тебя очень прошу! Ты скажи ему, что не претендуешь на дачу. Пусть он её продаёт и берет ипотеку! – переживала свекровь

– Хорошо, как скажете, – согласилась Ира. Ей было проще согласиться, чем спорить. Видимо, сработал какой-то душевный предохранитель, постаравшийся сберечь хотя бы тот минимум сил, который необходим для выживания. Что сейчас та дача… гораздо важнее удержаться, пусть даже на самом краю.

Следующие три дня она видела ту кошку и утром, и вечером. Дворники гоняли её с газона, уйти куда-то ещё у неё, видимо, уже не было сил, и кошка сидела на верхней ступеньке спуска в подземный переход, прижавшись к каменной стенке. Она не бегала за ногами, ничего не просила, не мяукала. Просто сидела, подобравшись, чтобы стать как можно меньше и незаметнее.

– Да нет же сил на неё смотреть! Ну, неужели же никто не может её взять! – сердито думала Ира, поднимаясь по ступенькам и уже привычно отводя взгляд. Её сзади подтолкнула какая-то крупногабаритная тётушка, и Ира споткнулась, схватившись рукой за поручень прямо над кошкой, волей-неволей взглянув прямо в измученную мордочку.

– Да пни ты её! – завозмущалась тётушка. – Что ж такое-то! Москва, елки-палки, а тут кошки какие-то проходу не дают, давно отлов надо было вызвать! Чего ждут! Безобразие! Чего стоишь, застыла? Пни и проходи! Или пусти, я пну!

Кошка смотрела прямо Ире в лицо огромными зелёными глазами и старалась сжаться ещё больше, чтобы быть совсем-совсем незаметной, но приличных размеров брюшко сделать это уже никак не позволяло.

– Всех не спасти… – зашумело в ушах уверенным голосом мужа. И тут Ира поняла, что ей напоминает эта фраза и эта кошка. «Всех не спасти», а значит, и нечего пытаться нечего хоть кому-то помочь! И как логическое продолжение: «Я не могу сделать всех счастливыми», а значит, уже и не надо пытаться сдержать свои желания, можно пройти по жизни другого человека, пусть даже собственных детей. Пройти без страха и упрёка. В самом деле, какие тут дети, если они стали мешать жить так, как ему хочется?

– Да пошел ты! – вдруг разозлилась Ира, спугнув гладкие, холодные, скользкие и самоуверенные слова мужа. – Кошка-то такая же как я! Она тоже стала кому-то не нужна, вместе со своими детьми, вот и оказалась выкинута из той жизни, которая у неё была. Я так же пытаюсь забиться в угол и лежать тихо, только сил нет уйти подальше! – Ира и сама не ожидала, что вместо того, чтобы переступить бездомное, грязное, и возможно, больное животное, и дать возможность добраться до него громогласной тётке, она вдруг нагнётся и возьмёт кошку! Да, вот прямо наклонится и так уверенно подхватит незнакомую бездомную, глубокобеременную, грязную и что там ещё по списку кошку с каменных ступенек.

– Вот и правильно! Только лучше ногой было! Чего пачкаться-то. Кидай её подальше! – услышала Ира дальнейшие инструкции. И так её разобрало, что она, перехватив кошку поудобнее, и шагнув от лестницы за каменное ограждение входа в метрополитен, взяла и… сунула её себе за пазуху, в курточное тепло.

– Сиди и молчи! – строго предупредила она кошку. – А то взяли моду командовать все, кому не лень!

Она обернулась к что-то высказывающей тётке и очень корректно, вежливо и холодно посоветовала заткнуться и попинать саму себя! Видимо, сказано было от души, потому что тётка замолчала моментально.

Пока она дошла до дома, немного остыла, и тут же обругала себя всякими нехорошими словами! – – Идиотка! Ну, что мне больше всех надо? Куда я полезла? Мало мне проблем? У меня же дети! А ну как у неё лишай? Или глисты… Или она вообще бешенная? – Ира опасливо покосилась на бледный нос и закрытые глаза кошки. – Чего это она? Спит, что ли?