Самые знающие твердили, что близок день Страшного суда, что абары, идущие на италийские земли, – вовсе и не люди, а демоны, исторгнутые адской бездной на погибель рода человеческого. Что противостоять им – занятие бессмысленное. Уж лучше провести оставшиеся месяцы, а может, и дни в молитве и покаянии. Другие словохоты, не отрицая адской природы недавних событий, твердили, что хоть взбесившаяся химера и ожила на страх людям, могучий герцог Нурсии одолел ее в честном бою, и, стало быть, тартарейскую нечисть можно и нужно истреблять во славу Божью, ибо это лишь испытание, посланное христианскому люду. А уж подлый выстрел в герцога и вовсе говорит о том, что враги прокрались в Париж, и след огнем и железом выкорчевать проросшую скверну до того, как она разрастется и захватит столицу.

Кто-то говорил, будто в убитом сэром Жантом злодее опознали некоего разбойника с большой дороги. Но так это, нет ли – судить никто не брался. А в это время завершивший труды переводчика Лис стоял над постелью раненого, суммируя свои медицинские наблюдения.

– Ну, шо, больной! С этого дня ты можешь смело именоваться Железным Головосеком. Я б даже сказал, не Железным, а Броненосным. Или Бруняносным, если тебе так больше нравится. В общем, ребра целы, гематома, правда, изрядная и ссадина вполне пристойная, боевая, самое то, шоб девчат охмурять. Однако жить будешь, остается выбрать, с кем. Никакой опасности рана не представляет. Но все же, с боевым крещением!

– Больно, – со вздохом пожаловался Карел.

– А ты шо думал? Здесь все как в сказке: чем дальше – тем страшней. Это еще хорошо отделался. Вон, скажем, Камдил – у того за шрамами тела не видно. Ладно, поскольку ты жив и на похоронах твоих пирожками разжиться не судьба, начинаем зарабатывать на хлеб насущный и усиленно работать мозгами. Как дурят нас британские ученые, это в целом благотворно влияет на организм.

Лис активизировал связь.

– Всех сотрудников резидентуры прошу на регистрацию. Ближайшие полчаса у нас пятиминутка.

– А что такое пятиминутка? – осведомился Бастиан.

– Это ближайшие полчаса, – отозвался Сергей. – По мере обнаружения в голове мыслей, а уж тем более идей, прошу незамедлительно подавать признаки разумной жизни. Итак, как показала нам, уж не буду уточнять что именно, практика, имеющаяся программа наших увеселений в этом даже не чреве, скорее заднице, Парижа изобилует неожиданными поворотами и отборными хохмами. Лично я все больше желаю встретиться с неведомым массовиком-затейником и от души пожать ему горло. Надеюсь, наш малый, но удалый трудовой коллектив полностью разделяет мое нескромное желание.

– Лично я разделяю, – хмуро отозвался Карел.

– Действительно, странно все, – начал Бастиан. – Уверен, в хрониках Парижа никогда не было ничего подобного…

– То ли еще будет! – пообещал инструктор тоном провинциального конферансье. – Но пока, как говорят татары, в степь-бай-в степь. У нас на повестке дня новые загадки и одна небольшая отгадка. Но такая гадкая, шо не приведи Господь.

– О чем ты, Сергей? – поинтересовалась Евгения.

– О ножике, которым сегодня ночью зарезали двух стражников. Судя по рассказу свидетеля, именно так действуют абарские клинки. Так шо, мальчики-девочки…

– Девочка, – поправила Женя.

– Ты одна, но стоишь целого пед-медучилища.

– Вот еще, – оскорбилась дипломированный психолог.

– А ты не мешай течению моей стремительной мысли в тот момент, когда она сворачивает горы с верного пути. Может, именно в это время они шли к Магомету. Кстати, к вопросу о басурманах.