Макар и Клавдий снова переглянулись – одна и та же мысль посетила их.

– Ну а с собаками что ты сделал? – спросил его тихо Макар.

Пятнадцатилетний Адам смотрел на них, а затем протянул приготовленный для себя в кофеварке стакан капучино Макару. Тот не взял.

– Вы все втроем меня спасать бросились, – тихо молвил подросток. – Я такого не забываю. Я ваш должник.

– Ты себя сам спас на холме. Что ты сделал с собаками? – повторил вопрос Макар.

– А что, я должен был позволить им кишки мне выпустить, а потом вас разорвать в клочки? – Адам отпил капучино с самым спокойным и невинным видом.

– Как ты их остановил и заставил убежать? – спросил полковник Гущин.

– Я им приказал.

– Ты не выкрикивал никаких команд на холме ночью.

– Я просто им велел. Вот так, – мальчишка сделал левой рукой жест – вуаля! Кулак его сжался и разжался.

На ладони его появилась муха. Секунду она медлила, затем взлетела.

Клавдий Мамонтов не заметил, как и остальные, – как парень поймал муху на лету. Более того – на чисто убранной кухне (в отличие от верхнего этажа здесь царил порядок) не жужжали мухи. Да и на улице – май выдался холодным – мух пока не видно, не слышно.

– Повелитель мух, повелитель псов. Адские твари те алабаи, правда? – усмехнулся Адам.

– А жаба? – спросил Макар.

– Слушай, это ты, что ли, папаша малявок? – пятнадцатилетний подросток обратился к нему по-свойски и развязно. – По виду ты молодой еще. И что вам жаба далась? Ничего я с ней не делал, ясно вам?

– А то мы слепые, – парировал Клавдий Мамонтов. Его Адам удивлял и настораживал все больше и больше.

– Я греб на лодке, гляжу, малявки на берегу прыгают, мне машут. Мне стало интересно, кто в особняке, где мужика богатого отравили, снова поселился. Я пристал к берегу, – Адам словно сказку им «сказывал». – Малявки чудные – одна вроде как иностранка, по-русски еле говорит, шепелявит. Вторая вообще немая. Она ведь у тебя немая, папаша? Ну, ущербная. Но милые они. Младшая малявка мне по-английски: «Вы, мол, кто? Принц воды?» А я ей: «Да нет, какой я принц? Жабеныш местный…» А она свое твердит: «Принц, принц». Я ей: «Ладно – как в сказке, принц Жаба».

– По-английски с моей дочерью беседовал? – уточнил Макар.

– У меня в гимназии английский и французский хорошо шел. – Адам улыбался им. – Малявки меня растрогали своей добротой и непосредственностью. Так меня приняли тепло. Я решил сделать им в следующий раз подарок. Где бы я взял жабу? На нашем озере их нет. Не болото ведь, озеро. Но у «садыков»…

– У кого? – спросил полковник Гущин.

– У мигрантов с рынка все можно достать. Хочешь, кальян покурить, хочешь, чего покрепче. Собачьи бои они подпольно устраивают – зачем им алабаи такие? Они на них бабло гребут. Алабаи в загоне до смерти грызутся, а «садыки» на них ставки делают. И петушиные бои там… Я сам ходил… Когда один петух другого шпорой в кровь сечет, брюхо распарывает… У них даже богомолы в банке сражаются – а все пялятся, как богомол богомолу башку клешней – кирдык! Я на рынок к «садыку» одному пришел – тот с золотыми зубами, значит, пахан у них, – я ему: «Мне жаба нужна живая в террариуме. И хорошо бы ей корону на головку из фольги золотой». Он мне: «Сделаем, бакшиш давай». Я думал, они корону жабе приклеят «Моментом». Я не знал, что они ее нитками пришьют, честное слово!

– Ума-то у тебя хватило такое малолеткам дарить? – спросил Клавдий Мамонтов. – Ты вон какой продвинутый, креативный.

– Да я клянусь, не заметил я ничего! Малявки тоже не врубились, – просто ответил ему Адам. – Они так обрадовались. Я сказал – вот он я, буду теперь всегда с вами. А то они расстраивались, когда я уплывал, покидал их. Они такие маленькие, одинокие. Младшая мне поведала, что мама умерла…