Перевернувшаяся лодка, прыгая на огромных пенистых волнах, которыми вздувался Пяндж, удалилась к западу, к центру, туда, где заканчивался «коридор» контрабандистов.

Наблюдатель-афганец схватил радиостанцию:

– Саид! Саид! Это Алим!

– Слушаю тебя, Алим!

– Беда, Саид!

– Что?

– Лодка опрокинулась посреди реки.

– Как опрокинулась?

– На ней происходило что-то непонятное! Файсас словно с ума сошел, он сначала специально подставлял борт под волны, потом бросил весло и что-то кричал. После волна опрокинула лодку, она плыла на волнах вверх дном, уже уходит за изгиб к пограничникам. Ни Нури, ни Файсаса не видно. Да и не могли они выжить в таких волнах. Надо было переждать ветер.

– Ветер?! – вскричал Саид. – При чем здесь ветер! Тебе следовало посмотреть, в каком состоянии Файсас. Наверняка он принял дурь.

– Теперь я виноват, да? Я сделал все, что должен был сделать, а следить за курьерами, тем более не нашими, – не моя забота. Я подал сигнал отхода таджикам и возвращаюсь в селение.

– Погоди, Алим! – постарался взять себя в руки Ремизи. – Погоди! Я не прав, вспылил, но ты должен понять почему. Ты мне вот что скажи, Нури и Файсас точно не всплыли?

– Я их не видел на реке. Тем более что Файсаса протащило по отмели, а там подводные камни острые, как бритва.

– А товар, значит, ушел на дно?

– Если его и тащит по дну, то далеко не утащит, дно неровное, где-нибудь застрянет, да толку? Пропал товар. Весь! И лодка.

– Возвращайся!

В это же время станция Джавара сработала сигналом вызова.

Прежде чем ответить, заместитель Хатини взглянул на Ремизи и понял, что на реке произошло непоправимое. Ремизи махнул рукой, сел на стул, рванул ворот рубахи так, что пуговицы полетели на пол:

– Накрылась лодка с курьерами, перевернулась. Все пошло ко дну, кроме самой лодки.

– Слушаю! – ответил в трубку Джавар.

– Это Сангал. Ты можешь мне объяснить, что произошло на реке?

– А ты не знаешь?

– Я знаю, более того, лично видел, как бесился твой рулевой. По его вине опрокинулась лодка. Он даже весло бросил. Ты, Галал, можешь объяснить, что все это значит?

– А это значит, Анзур, что сделка не состоялась, – выдохнул воздух Джавар.

– Какого черта, у меня уже ждут покупатели!

– А я что сделаю? – не выдержав, сорвался Джавар. – Если бы я мог повлиять на ситуацию, я бы повлиял, но ты сам видел, что рулевой не справился с управлением.

– Да он и не управлял. Его поведение больше напоминало танец дикаря. Он явно был под наркотой и принял дозу как раз перед началом форсирования реки. Как ты объяснишь, что у твоего человека оказался с собой наркотик? Как вы с Хатини объясните, что ваши курьеры сидят на наркотиках, что категорически запрещено?

– Мне нечего тебе сказать, Анзур! Если ты друг, то не станешь посвящать Асада в подробности. Скажем, лодка перевернулась из-за удара большой волны, и все. С остальным я разберусь, и вскоре ты получишь более крупную партию.

– Да? А неустойку за срыв сделки в Таджикистане ты заплатишь?

– Заплачу.

– Чем? Хатини порвет тебя на куски, узнав о потере товара.

– Я заплачу.

– Я буду иметь дело с Асадом! Все! – Сангал отключил станцию.

Бросил трубку в кейс и Джавар.

– Что? – тихо спросил Ремизи.

– Отправляя людей, ты должен был заметить, что Файсас не в себе, тебе и отвечать.

– Что? – воскликнул потрясенный Ремизи. – Ты хочешь свою вину свалить на меня? Имран! – крикнул он телохранителю.

Тот появился сразу же:

– Да, господин!

– Взять этого шакала! – кивнул он на Джавара.

Имран Каган двинулся на заместителя Хатини, но тот выдернул из кармана пистолет:

– А ну, стоять, Имран, если не хочешь получить пулю в лоб! И не пытайся вытащить свой ствол – не успеешь. И ты, Саид, не дергайся. Успокойтесь. Не ругаться надо, а думать, как выбраться из этой ситуации. У нас мало времени, Сангал наверняка уже говорит с Хатини.