– Мы имеем перед Нельсоном выигрыш по времени всего в две недели!

– Как ты оцениваешь свои шансы в бою с англичанами? – спросил командор.

В ответ вице-адмирал махнул рукой:

– Шансов у нас нет никаких. Мои офицеры храбры, но мало кто соответствует своему месту. Старые и опытные уничтожены якобинцами, новые слишком молоды. Что говорить о сложных маневрах, когда я не могу научить их плавать даже кильватерной колонной! Немногим лучше дело и с матросами. Их у меня не хватает шесть тысяч.

Буаредон де Рансюэ пообещал помочь в вербовке матросов среди местных жителей.

– Много не наберем, но несколько сотен, пожалуй, здесь найдется! Главное, что это вполне опытные люди!

– Ну а как сам Бонапарт? – поинтересовался после очередного фужера де Рансюэ. – Какие у тебя с ним отношения!

– Генерал молод и честолюбив. Возможно, он гений в сухопутных делах, но, к сожалению, в морских полный невежа! – покачал головой Брюес. – Бонапарт написал приказ при встрече с английской эскадрой идти на абордаж и в рукопашной драке захватывать их корабли!

– Но это же откровенная глупость! – поразился рыцарь-моряк.

– Я ему сказал так же, но Бонапарт ответил мне, что об этом плане он сообщил в директорию и там его уже одобрили. Остается надеяться, что нам повезет, и мы разминемся с англичанами!

Перед отплытием с Мальты Бонапарт отправил вперед крейсерский отряд. Капитанам судов было велено топить все английские, турецкие и русские суда, которые они встретят на пути. На самом же острове был оставлен гарнизон в четыре тысячи солдат во главе с генералом Вобуа.

8 июня французский флот покинул Мальту. Французам по-прежнему везло во всем, в том числе и с погодой. Как и прежде, им дул самый попутный ветер при весьма небольшом волнении. Что же касается оставленного на Мальте гарнизона, то он спустя какой-то месяц станет почти небоеспособен. Почти треть солдат, дорвавшаяся до местных проституток, свалилась от «французской болезни». Что же, на войне бывают и такие потери…

Во Франции взятие Мальты вызвало, разумеется, самое бурное ликование. Газеты называли Бонапарта «величайшим героем нынешнего века». Сам остров же было велено считать еще одним французским департаментом.

Реакция европейских мальтийских рыцарей на известие о позорном падении Мальты была молниеносной – лишить изменника Гомпеша его сана. Шеф немецкого «языка» ордена, старый герцог Хайтерсхайм в гневе заявил, что считает сдачу Мальты оскорблением, и потребовал подвергнуть своего земляка публичному суду рыцарской и христианской чести.

Как ни странно, но первым начал сводить счеты с разгромленным орденом тот, кто раньше более всего перед ним заискивал. Неаполитанский король Фердинанд, узнав о случившемся, немедленно выставил из своей столицы мальтийского посланника и приказал сбить орденский герб с резиденции иоаннитов. В Великом герцогстве Тосканском и Сардинском королевстве все имущество Мальтийского ордена было немедленно разграблено. Что касается Вены, то австрийский император милостиво разрешил посланнику ордена, как и прежде, представлять его интересы, но при этом гос-питальеры потеряли все свои права на имущество и земли. Папа римский Пий Шестой публично осудил Гомпеша за сдачу Мальты и подчеркнул, что земные дела трусов иоаннитов понтифика более не интересуют. Верность злополучному великому магистру сохранила только Бавария, где родственники Гомпеша занимали довольно высокие посты при дворе курфюрста.

В Санкт-Петербурге известие о взятии Мальты вызвало праведный гнев императора Павла. Потеряв всякое приличие, он сорвался: бегал по дворцу и брызгал слюной.