Заброшенное здание не было слишком старым или до безобразия разрушенным, но вот уже лет двадцать им никто не пользовался. Старики, как правило, избегали разговоров об этом месте, считая его проклятым, а детям с детства внушали, что именно здесь проходит граница, дальше которой заходить не стоит.

— Куда мы идем? — поинтересовалась Энн, не совсем понимая поведение отца.

— К обрыву, — как в порядке вещей, ответил Ларус. — Я хочу кое-что тебе рассказать.

— Что именно? — уточнила Энн, затрачивая немало усилий, чтобы не отставать от отца. Но Ларус вновь промолчал. Он вообще вел себя странно, отчего Энн терялась в догадках.

— Это моя ошибка, — проходя мимо часовни, вдруг вымолвил Ларус. — Я должен был продать этого чертова жеребца сразу, как увидел, а не дожидаться, когда прошлое постучится в двери.

— Я не понимаю, — пропищала Энн, но что-то объяснять отец не торопился.

И лишь когда вдалеке стало возможным различить очертания мыса, Ларус замедлил ход, а потом и вовсе остановился.

— Сколько лет прошло, — негромко начал Ларус, глядя в сторону океана. — Не думай, что я не понимаю, как сильно вы с братом привязаны к этому коню. Если бы только он не уродился копией деда...

Энн внимательно слушала отца, теребя в руках рукава толстовки, повязанной вокруг пояса. Разговор с Ларусом по душам, чего греха таить, казался ей очень странным и доселе весьма непонятным. Наверно, поэтому она скользила взглядом по низкорослой траве, всматривалась вдаль и провожала в небе замысловатые облака, тем самым пытаясь уцепиться за что-то более привычное.

Ларус же, глубоко вздохнув, вновь направился к тому месту, где еще совсем недавно Энн держала за руку брата, наблюдая за китами.

— Я все равно продам его, дочка. Давно уже должен был продать, — все так же задумчиво рассуждал он. — И не потому, что не уважаю ваших с Хинриком чувств, нет. Лишь для того, чтобы увести беду от нашего дома. Впрочем, возможно, я опоздал.

— О чем ты говоришь? — недоумевала Энн, хотя и старалась впитывать в себя каждое слово отца.

— Я хочу попросить тебя, Энни… — Ларус вновь остановился, но на этот раз для того, чтобы обхватить плечи дочери руками, тем самым заставляя ее посмотреть на него. — Попрощайся с жеребцом здесь и не появляйся на выставке.

— Но...— попыталась возразить Энн.

— Знаю и про квартиру, и про работу, — перебил ее отец. Его ладони все сильнее сжимали хрупкое тело дочери. — Я помогу с деньгами, не переживай, а еще сделаю все возможное, чтобы Странник остался в Исландии. Вы с братом сможете навещать его при желании.

Энн отчаянно замотала головой. Как же она могла оставаться в стороне, когда отец собирался продать ее друга, верного и надежного Странника?!

— Это не обсуждается, Энн! — рыкнул было Ларус, но потом осёкся. Он давно уже понял, что давить на дочь, принуждать и заставлять что-то делать было совершенно бесполезным занятием. — Странника я продам в любом случае. На выставку без моего согласия Кристоф тебя не возьмет. Вот и скажи, что ты теряешь своим отказом?

Энн смотрела на отца и отчетливо понимала, как важно для него все, о чем он просил, но согласиться, так и не узнав причин его поведения, она не могла.

— Так зачем вообще его продавать? Выставь на продажу другого, в чем проблема?

И вновь Ларус проигнорировал адресованный ему вопрос. Он отпустил Энн и молча устремился вперед. Девушка шла следом, пытаясь разгадать поведение отца и уловить логику в его словах.

Остановившись у самого края пропасти, Ларус решительно прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в прошлое. Энн же смотрела на океан, который сегодня казался безмятежным, хотя, как и каждый, живущий в этих краях, понимала, что это было весьма ошибочное суждение. Вдоль побережья в скальных расщелинах она заметила забавных красноклювых тупиков, с мурлыкающим воркованием то и дело пролетающих над поверхностью воды. В другой раз она могла бы часами наблюдать за их поведением, наслаждаясь шумом океана, но сейчас ее волновал только отец.