Но не будешь же признавать, что совершил ошибку.

– Теперь мы сидим и ждем, – продолжает отец, – когда нам пришлют сумму выкупа за твою жену. Но уже не сомневаюсь, что мы ничего не дождемся. Что ты собираешься делать, Рамиль, сын? Очевидно, что ее не похищали. Что ты такого сказал своей жене иди сделал с ней, что она бросила тебя? Может быть, она сбежала к любовнику?

В ответ на эти слова даже не шевелюсь. Лишь прикрываю глаза и стискиваю зубы, переживая личный апокалипсис глубоко внутри.  

– Я знаю, что вы ругались в последнее время, – признается отец, пытаясь вызвать меня на откровенность.

– Зухра, – короткое слово, показывающее, что я в курсе источника его осведомленности. 

– Да, – отец прикрывает веки, потирает руки, будто они у него мерзнут. – Не гневайся на нее, мы знаем друг друга двадцать лет, они с Омаром служат нашей семье долгие годы. Мы разговариваем порой по телефону. Я хотел знать, как живут мой сын и его прекрасная жена.

– Может быть, ты знаешь больше меня. Знаешь, куда она исчезла.

– Не нужно язвить, сын, я переживаю точно так же, как и ты… Оскорбили тебя, оскорбили и меня. Тот, с кем она сбежала, подорвал авторитет нашей семьи. Сейчас самое неподходящее время для этого.

Отхожу к окну, вглядываясь в чернильные сумерки и чувствуя, как тьма поглощает нутро, уничтожает крупицы света во мне. Стискиваю кулаки. Лучше бы она лежала в канаве, истерзанная и мертвая, чем с каким-то неизвестным любовником насмехалась надо мной.

Для ее же блага быть похищенной или убитой. Для сохранности ее жизни, которая не будет стоить и гроша, если она посмела стать неверной беглянкой.

– В полицию я не пойду, – говорю твердо, снова поворачиваясь к отцу.

– В былые времена все вопросы решались силой. Лились реки крови, заливали дома, друг другу в качестве предупреждения посылались головы родных… – вспоминает отец свое прошлое, опустив голову. – Я и сам враждовал с Замановыми долгие годы, пока мы с Рашидом не решили положить конец вражде, объединив семьи. Но только мой непокорный сын нарушил договоренность и отверг прекрасную девушку, женившись на ветреной певичке. Ты заставил отца краснеть на старости лет.

Не собираюсь выслушивать очередные нотации. Мне не десять лет, чтобы подчиняться. Хотя я и в детстве показывал свой характер. Мать намучилась с единственным сыном. Хорошо хоть, что дочки радовали. Мои незамужние сестры были отправлены за границу, как только пропала Роксолана. Ради их безопасности.

Медленно ступаю к столу и навожу на нем идеальный порядок. Расставляю предметы ровно, чтобы каждый стоял на своем месте. Мне важно, чтобы соблюдался порядок во всем.

Не выношу хаос. Не выношу, когда меня подводят и делают что-то наперекор. Как, например, девчонка, рыдающая наверху в спальне.

Аферистка, которая помогала Лане крутить шашни за моей спиной. Перед глазами встают красочные картинки измен жены, сплетенные с любовником тела, ее мелодичный смех. Она смеется, потешается надо мной. Едва осознавая, что делаю, подхватываю увесистую фигуру слона из малахита и швыряю ее в стену.

Отец даже не вздрагивает, наблюдая за мной. Ему не впервой наблюдать перепады моего настроения. От бешенства и ярости к непоколебимому спокойствию.

– Надо ответить силой на оскорбление. Пусть прольется кровь, пусть тот, кто посмел поставить пятно на нашей семье, сотрет его кровью. Отпусти эту маленькую птичку восвояси, она ничем не поможет, ты только зря потратишь время, Рамиль. Надо действовать уже сейчас. Прошло три недели.

– Я сам знаю, что делать. Разберусь по-своему, – говорю отцу и шагаю к выходу. Время отца прошло, сейчас дела так не решаются, я постараюсь хитростью выманить похитителя наружу или найти жену с любовником, в этом мне поможет маленькая соблазнительная копия моей жены.