От скуки набредаю в особняке на библиотеку. Запасшись романом о любви перемещаюсь в свою комнату, ложусь на кровать и впустую листаю страницы. Из-за боли буквы не складываются в слова, а просто плывут перед глазами.

Неожиданно я слышу отчётливый щелчок внутри себя. Подскакиваю с кровати и чувствую как по ногам течёт теплая жидкость.

17. Глава 16.

К родам я готовилась с самого начала своей беременности. Знала, как нужно дышать, как не навредить ребёнку. Какие позы принимать во время схваток и как облегчить боль. Моё решение рожать дома было для меня словно прозрением – я до жути не верила медицине и врачам, а Тим смело подхватил мою затею и вдохнул в неё жизнь. Он поддерживал и не осуждал меня, в отличии от других. И мне всегда казалось, что теорию, которую я знала о родах и самом процессе я с легкостью воплощу на практике.

Но на деле всё оказывается гораздо иначе. Паника окутывает моё тело с головы и до ног. Некоторое время я просто не могу пошевелиться.

Из меня вытекают воды, а я, сунув между ног полотенце, судорожно собираю сумку в роддом. Я же не готовилась раньше, была уверена, что всё произойдет естественно и непринужденно, в джакузи нашего дома в Дергаево и с круглосуточной поддержкой Тима. А теперь я одна и действовать мне нужно самостоятельно, ни на кого не полагаясь.

Я спускаюсь на первый этаж и тихим голосом прошу Ирину найти для меня амбала. Он отвезёт меня в родильный дом, а дальше…  дальше я обязательно справлюсь. Мы с ребёнком обязательно справимся. Я знаю, что процесс рождения сложен не только для матери, но и для малыша внутри. Нужно это просто пережить, переболеть.

Ирина наводит панику. Поднимает на уши весь дом, относит мои вещи в багажник автомобиля. Просит не волноваться, а сама волнуется не меньше меня, хотя рожать-то не ей. Она ищет мобильный, чтобы сообщить Тахирову о приближающихся родах, но я перехватываю её руку и прошу не тревожить Рустама Ильдаровича. Он не обязан присутствовать у меня на родах. Он вообще этого видеть не должен.

- Тогда я звоню Виктории Леонидовне, - строго сообщает она. – Мне сказали поставить в известие начальство.

- Уж лучше Тахирову, - кривлюсь от боли и недовольства и переступаю порог особняка.

На улице идёт тихий моросящий дождь. Я кутаюсь в куртку и слегка улыбаюсь, когда оказываюсь в автомобиле. Глубоко дышу, глажу живот и прошу малыша потерпеть – скоро мы встретимся и отныне всегда будем вместе. Закрываю глаза под шум мотора и визуализирую ребёнка. Это определенно будет девочка. Чёрненькая, с такими же волосами как у Тимура. Только глаза у неё будут мои – голубые. И нос пуговкой. Смешной, какой был у меня в детстве.

К роддому мы приезжаем достаточно быстро. Амбал помогает дотащить мои вещи до приемного покоя и взглянув напоследок в мою сторону искреннее желает удачи.

- Спасибо, ам… Как тебя зовут-то? – спрашиваю, прищурившись.

- Миша, - чешет затылок амбал.

Это имя ему невероятно идёт, будто создано под него.

- Ступай, Миша. Дальше я сама разберусь, - он кивает и оставляет меня одну.

С докторами, к которым я отношусь с опаской, с этим едким запахом медикаментов и спирта. Я обхватываю себя руками и отвечаю на стандартные вопросы о самочувствии. Мне страшно. Невероятно страшно. Хотя я приказываю себе не паниковать – помогает не очень хорошо.

- Давайте посмотрим Вас на кресле, - предлагает доктор, который будет принимать у меня роды.

Я киваю и превозмогая боль иду следом за ним. По холодным коридорам на подгибающихся от страха ногах. Доктор – пожилая женщина с которой мы заключили договор накануне, ощупывает мой живот и задумчиво кивает. Дает короткие указания, которые я и без неё знаю и уходит, оставляя меня одну.