– Нижайше прошу меня простить, повелитель. Я не хотел тебя оскорбить. Я всего лишь переводчик.

– Переводчик? – Джардир взглянул на второго хаффита, пришедшего с Аббаном.

Но это был не хаффит. Это было ясно любому по его светлой коже и волосам, по одежде и особенно по видавшему виды копью в руках. Чин. Чужак из зеленых земель на севере.

– Чин? – Джардир повернулся к своему дама. – Ты позвал меня сюда, чтобы поговорить с чином?

– Выслушай его, – настаивал Ашан. – Сам поймешь.

Джардир взглянул на землепашца. Он никогда еще не видел чина так близко. Он знал, что вестники-северяне иногда посещают Великий базар, но это не место для мужчин, а детские воспоминания были смутными, отравленными голодом и стыдом.

Джардир не так представлял себе чинов. Чужак был молод – не старше Джардира, когда тот впервые надел черное, – и не слишком могуч, но в нем угадывался несокрушимый дух. Он стоял и двигался, как воин, и смело смотрел в глаза Джардиру, как должно мужчине.

Джардир знал, что северяне отказались от алагай’шарак и прячутся за метками, как женщины, но пески Красии тянутся на сотни миль без всяких укрытий. Этот человек преодолел их, а значит, смотрел в лицо алагай ночь за ночью. Он не шарум, но и не трус.

Джардир опустил взгляд на поскуливавшего Аббана и проглотил отвращение.

– Говори, и поскорее. Твое присутствие меня оскорбляет.

Аббан кивнул, повернулся к северянину и произнес несколько слов на грубом гортанном языке. Северянин ответил грозно и ударил копьем оземь, чтобы подчеркнуть свои слова.

– Это Арлен асу Джеф ам’Тюк ам’Брук. – Аббан снова повернулся к Джардиру, не отрывая глаз от земли. – Он прибыл из Форта Райзона, что на севере, приветствует тебя и просит дозволения сражаться сегодня ночью на алагай’шарак вместе с мужами Красии.

Джардир был потрясен. Северянин желает сражаться? Неслыханно!

– Это чин, первый боец, – прорычал Хасик. – Его народ – трусы. Он не заслуживает права сражаться!

– Трус не пришел бы сюда, – заметил Ашан. – Многие вестники добирались до Красии, но только один явился в твой дворец. Мы оскорбим Эверама, не дозволив сражаться тому, кто этого хочет.

– Я не доверю в бою свою спину землепашцу! – Хасик сплюнул под ноги вестнику. Многие шарумы закивали и согласно заворчали, несмотря на слова дама. Похоже, даже власти священников существовал предел.

Джардир размышлял. Теперь он понял, почему Ашан хотел, чтобы он сам принял решение. Любой ответ повлечет за собой серьезные последствия.

Он снова посмотрел на землепашца. Любопытно испытать его отвагу в бою! Инэвера предсказала, что однажды Джардир захватит зеленые земли, а Эведжах учит: познай врага, прежде чем сражаться с ним.

– Муж мой. – Инэвера коснулась его руки. – Если чин хочет сражаться в Лабиринте как шарум, нужно предсказать его судьбу.

Вот зачем она пошла с ним! Она знала, что чин не простой человек, и хотела погадать на крови. Джардир сощурился, размышляя, о чем она умолчала, но жена предложила ему выход из непростой ситуации, и только дурак им не воспользуется. Джардир снова повернулся к Аббану, скорчившемуся в пыли:

– Скажи чину, что дама’тинг бросит для него кости. Если расклад окажется благосклонным, ему будет дозволено сражаться.

Аббан кивнул, повернулся к землепашцу и заговорил на грубом языке северян. На лице чина мелькнуло раздражение. Знакомое чувство! Джардир был рабом костей больше половины жизни. Хаффит и чужак некоторое время переговаривались, затем чин скрипнул зубами и согласно кивнул.

– Я заберу его во дворец, чтобы предсказать судьбу, – постановила Инэвера.