– Стрельников, Саша где? – громко для своего веса крикнула Вика. Парень в светлой куртке с такими же светлыми волосами обернулся и развел руками. Показал издалека телефон. Видимо означало, что не может дозвониться. На толстовке между замками куртки виднелась надпись ярко нарисованная голова Шарпера из «Вертикальной гонки». Толстовка сидела неровно и Шарпер выглядел редким уродом.

– Наконец-то! – выдохнула Вика, словно сама организовывала поход. Она указала на пересекающего решительным шагом школьный двор Дмитрия Александровича и вычеркнула оставшиеся фамилии. За ним таща сумку на плече за одну лямку шагал незнакомый парень в красной куртке. Из-под капюшона виднелся кончик его носа и сжатые в полуулыбке тонкие губы. Саша в бежевом пальто отставала шагов на пять. Она то и дело останавливалась и пыталась найти что-то в сумочке. Своей дорожной сумки у нее не было – видно все уместилось в рюкзак Стрельникова.

Саша прошла мимо меня, слегка задев полой пальто. Кончик ее носа был розовым от напавшей некстати простуды. К тонкому запаху духов примешался аромат неизвестного лекарства. Она улыбнулась и замахала рукой, зашагала быстрее навстречу распрямившемуся по такому поводу Шарперу.

– Привет, – едва слышно сказал я.

Ответом была жесткая как кусок арматуры рука Дмитрия Александровича, который пытался сгрести нас в кучу.

– До выезда пара минут, – он глянул на часы, – иначе будем стоять на переезде. Вика, список! Спасибо.

Мои бывшие и настоящие одноклассники нехотя подтягивались к дверкам небольшого, похожего на буханку хлеба автобуса.

– Кисловых вижу. Вику тоже, спасибо. Саша со мной пришла. Значит и Стрельников тут…

Стало совсем темно и неприятно. Поднялся ветер. Остатки не скрытого затмением солнца сочились с неба пыльно-желтым, почти оранжевым светом. Будто темная патока лилась и обволакивала нас и грозилась вот-вот застыть. В этом неестественном свете мы были мухами в грязном янтаре на полке сувенирной лавки.

– Ломакин! Заснул? – Дмитрий Александрович щелкнул пальцами у меня под носом. – Егоров где?

Вика кивнула на автобус. Слава Егоров уже давно дремал в салоне, его капюшон темным пятном прилип к стеклу и расплылся над нами кляксой.

– Это Руматов. Знакомьтесь, – Дмитрий Александрович махнул рукой в сторону новенького, который сидел на подножке автобуса, поставив сумку под ноги. Он откинул капюшон и тер рукой почти лысую голову, смахивая с макушки только ему одному видимый мусор. Глубоко посаженные глаза не смотрели на нас, казалось, что они разглядывали кончик горбатого, скорее всего сломанного носа. Марго рассматривала новичка с нескрываемым интересом, но тот встречного любопытства ни к ней, ни к нам не проявил.

– В автобус, – скомандовал Дмитрий Александрович и свернув список сунул его в карман.

Новенький нехотя привстал, пропуская остальных в автобус. Он глянул на мой рюкзак, пожевал губу.

– Налегке смотрю? – его голос был низкий, но не хриплый. Не как у Марго. Только неприятная насмешливая нотка проскальзывала. У Марго таких в голосе не встречалось.

Я покивал и закинул рюкзак за спину.

– Может тогда мою захватишь? – он пнул свою плохо застегнутую сумку.

– Если только с концами, – не задумываясь ответил я. Руматов – вспомнил я его фамилию. Скорее всего у него есть или была кличка там, откуда он появился. Какая-нибудь неприятная и короткая. Как и его улыбка.

Он заинтересованно прищурился, слегка выставил локоть. Вроде бы не мешал пройти, но заставлял уклониться, пролезть боком в узкие двери автобуса.

– В багаж. Сумки в багаж, – пронзительно запричитала Вика и замахала рукой водителю. Тот, бесшумно ругаясь, полез за ключами от багажника.