Гуцулов за столом поинтересовался:

– Владимир Алексеевич, что насчет сообщения Леннокса о роли затухающих сигналов в нейронной сети грызунов?.. В самом деле можно полностью терять, а потом восстанавливать информацию?

– Нужно повторить в наших условиях, – ответил я уклончиво.

– Уже, – сказал от соседнего стола Лелекин, – я перевел крыс на новый режим, начинаю серию экспериментов.

Косенков сказал с иронией:

– На крысах? Щербатько, который Щербатко, еще вчера пару свиней подготовил.

– А я слышал, он планирует на себе…

Лелекин сказал с достоинством:

– Что свинья, что Щербатько, который Щербатко, какая разница? У них одни реакции. Но на крысах получу результат быстрее!

– И начнешь ставить на свиньях?.. Щербатько, что не Щербатько, точно опередит!

– Это еще посмотрим, – отрезал Косенков задиристо. – Владимир Алексеевич, а вы проверять сообщение доктора Леннокса не будете?

Я покачал головой.

– Без меня проверят. И, думаю, подтвердят. Скорее всего, он в самом деле совершил важное открытие. Не шажок, как сказал скромно, это же на публику, а в самом деле гигантский шаг. Нам как-то все равно насчет восстановления всех детских воспоминаний, начиная с тех, как сосал материнскую грудь, но эта возможность даст увеличение емкости оперативной памяти в тысячи раз!.. Оперативной!

Косенков покрутил головой.

– И позволит работать в сотни раз… ну пусть в десятки, продуктивнее!

Я посматривал на них с нежностью. Все думают в первую очередь о работе, а не о том, как где что ухватить, хапнуть и утащить в нору, что составляет почти всю жизнь рядового человека.

Здесь те, кто рожден для сингулярности, только бы уберечь их, соль человечества…

Лелекин на миг оторвался от вегетарианской кашки и с тоской посмотрел на гигантскую отбивную на тарелке Гуцулова, которому предписано усиленное питание с большим количеством белков.

– Сегодня утром сообщили, в ЮАР снова какая-то новая болезнь?

Косенков отмахнулся.

– Ерунда какая-то. Газетчики всегда раздувают из мухи слона.

– Борьба за тиражи и рекламу, – подсказал все знающий Лелекин. – Вон какие страшилки были насчет свиного и птичьего гриппа?.. Владимир Алексеевич?

– Да, – согласился я, – просто ЮАР жалко. Совсем недавно был такой рай для человечества… А теперь каждый третий ВИЧ-инфицирован. И, скажу честно, как-то не рвусь туда спасать. Там верят, что если изнасилуют белую женщину, то сразу излечатся… И стараются изнасиловать всех, кто из белых еще не убит или не успел эмигрировать. Да пусть дохнут, не жалко.

– Там не только ВИЧ, – заметил Лелекин, – сейчас там вообще клоака всех болезней…

Косенков сказал умоляюще:

– Не за столом, а?

На него посмотрели, как на чужого. Для генетиков и физиологов, как и для патологоанатомов, нет запретных или шокирующих тем в отношении человеческого организма и его потребностей.

Гуцулов помахал рукой, подзывая официантку. Он всегда торопится вернуться к работе и сейчас тоже начал жадно пить кофе, одновременно глотая большими кусками блинчики с творогом.

Геращенко я отыскал в его маленькой уютной лаборатории. Спиной ко мне, в одной руке гигантский бигмак, в другой огромная чашка парующего кофе, явно двойной экспрессо, а на столе рядом с вольером с мышками на широком блюде еще с полдюжины вкусно пахнущих бигмаков.

– Ого, – сказал я, – как же вы о мышках заботитесь!

Он развернулся, снова заметно раздобревший, как свежеиспеченная булка, сказал виновато:

– Это ты, Володя… Нет, это я не мышкам.

– Как, – сказал я подчеркнуто шокированно, – а как же наш главный девиз «Все лучшее – мышкам»?