Мне аж самой холодно стало, особенно когда поняла, что не сбегу, ибо ноги задеревенели. Тут же захотелось извиниться, но я лишь вздернула подбородок от безысходности, с затаенным ужасом наблюдая, как звереет промокший противник.

Езерский, откашлявшись, ошарашенно процедил:

– Ты… ты-ы-Ы-ы!

Я резко развернулась, но он обхватил меня одной рукой со спины, оторвав от земли легко, как котенка, и потащил обратно к столу секретарши. Я взмахнула руками, и заклепка моей черной манжеты зацепилась за челку Егеря. Он взвыл и дернул головой. Мужская ладонь коснулась моей обнаженной талии под задравшимся топом – и от неожиданности я выронила пустой графин; тот грохнулся о паркет, разлетевшись на части.

Не выпуская меня из хватки, Егерь снова ударил по кнопке связи и проорал:

– Клянусь, я сверну шею твоей дочери, если не откроешь! Я вас всех ко дну пущу! Считаю до одного. Раз!

Замок в двери щелкнул, и Егерь, тесно прижимая меня к себе, насмешливо шепнул на ухо:

– Вечно я получаю все, что хочу. Даже обидно за остальной мир.

С этим он грубо оттолкнул меня и вошел в кабинет владельца «Константы».

…А у меня бешено билось сердце. То ли от приятной прохлады, которая исходила из облитого водой Езерского, то ли от его шепота. Но точно не от страха.

Макс

Был день как день. Понедельник. Ничто не предвещало беды. Я играл в теннис в главном здании «Дола» и как раз отбил мяч у сетки, когда меня окликнула Лана, помощница.

– Максим Михайлович, там такое! – она бежала ко мне, обутая в кроссовки, как и все мои предыдущие помощницы: на каблуках споткнешься при таком-то насыщенном графике.

– Ланочка, у меня перерыв.

Я не спал уже двое суток и на сонном адреналине зверел при любом сбое в работе. И сотрудники об этом знали. А раз Лана все равно не остановилась, получив агрессивный ответ, значит, случилось что-то и правда мерзкое.

– Босс, это конец света! Апокалипсис! Армагеддон! Три всадника уже здесь!

Я подошел к скамейке, взял полотенце и утер лицо.

– Налоговая, что ли?

– Да! Говорят, поступила информация о том, что «Дол» налогов недоплатил три года назад. Десять миллионов!

– Рублей? – я открыл бутылку минералки без газа и сделал небольшой глоток.

– Долларов! Они теперь в у.е. считают, не размениваются!

Лана была симпатичная, ухоженная, послушная. Поначалу смущалась каждый раз, когда я смотрел на нее. Забавная. Будто бы я стал заводить интрижку на работе, да еще с собственной помощницей. Ланочка продержалась дольше других, потому что в итоге поняла, что босс – не для секса, а для карьеры, а значит, нужно пахать.

Так что там она про налоги сказала?.. Да-да, миллионы.

– Они что-нибудь еще поведали тебе, душа моя?

– Да, счета компании заморозят на время проверки. – Лана выдохнула эту фразу как последнюю в своей жизни.

Горло сдавило от ярости. Лана отступила на несколько шагов.

– Они в моем кабинете?

– Да. От чая отказались.

– Ясно…

Я швырнул полотенце на пол и поднялся к себе.

Мой кабинет был отделан красным деревом, стены увешаны картинами и дипломами. Комнату наполнял аромат сандала, и я разозлился при мысли, что налоговики пометят помещение своим присутствием.

– Добрый день, господа, чем могу быть полезен? – поздоровался я, и трое чиновников поднялись в ответ.

– Максим Михайлович, что-то часто мы стали видеться, – заметил главный инспектор, который за последний год навещал «Дол» уже три раза. Раньше гостя выставляли вон за неимением доказательств, но на этот раз он выглядел слишком уверенным в себе.

– Не могли бы вы пояснить ситуацию? – Я присел в высокое черное кожаное кресло, отгородив себя от налоговиков массивным столом, и нажал кнопку, приказав Лане принести напитки и вызвать юристов.