Природа наделила меня волосами красивого каштанового цвета, на самом деле красивого, никакой ложной скромности. Вот только в комплекте с поразительным цветом (который в зависимости от освещения и поры года менялся от насыщено рыжего до почти чёрного) шла непокорная, как нрав дикого буйвола, структура  и внушительное количество. Косы у меня были густые – на трёх модниц бы хватило, а природная завивка со спины делала меня похожей на одну из представительниц темнокожего населения нашей планеты.

«Якобы круглой планеты», – ехидно напомнило подсознание, и я исподтишка глянула на Элара. Не хватало, чтобы мужчина заметил мои манипуляции с внешностью. Ещё подумает, что я для него прихорашиваюсь.

И хотя именно для него я и прихорашивалась, всё равно обрадовалась, обнаружив, что куратор не смотрит на меня с насмешкой, а изучает корешки книг. И я решила, что не прочь заняться тем же. Вскочила с шезлонга (ЛЕКТУСА!) и, подойдя к ближайшему стеллажу взяла первый попавшийся том – хотелось поскорее убедиться, что нет никакого местного атлантийского языка, что Элар всё придумал, преследуя какие-то свои тайные цели, но уже первая страница заставила меня признать собственную неправоту.

Тут на Кузмича с Михалычем не спишешь. Тут самая натуральная амнезия. Да-да, именно она, ибо я не знала, как иначе обозвать явление, когда ты знаешь что-то, а откуда ты это знаешь – не имеешь ни малейшего понятия. В инязе нас чему только не учили! Помимо профильных языков, латынь, греческий, старославянский, Ольга Кривошей даже египетские иероглифы учила, факультативно, а вот я отказалась. И от египетских, и от японских. А всё потому, что руки у меня не из того места, из которого надо, растут, а из прямо противоположного, я и алфавитом-то так пишу, что непосвящённый человек меня сразу в медицинском образовании подозревать начинает. Страшно подумать, что случится, если я начну вместо букв малевать символы, чёрточки и кружочки…

– О! Смотрю, с письменностью у тебя всё отлично, – раздался над моим плечом голос Элара, и я от удивления едва не выронила книгу. – Как я и говорил.

Я мрачно посмотрела на него, раздумывая, как бы поязвительнее ответить и заодно перестать таять от этих невозможных ямочек на щеках. Уверена, мужчина прекрасно знает, как они действуют на слабый пол, и использует их вместо секретного оружия. Очень действенного, если судить по мне. Ибо раньше меня так от мужиков не вело...

– Кстати, ты эту книжку выбрала с какими-то далеко идущими целями или просто самообразовываешься?

Опустив глаза к открытой странице, я медленно (иероглифы хоть и казались знакомыми, но всё равно воспринимались словно чужой язык) прочитала, зачем-то вслух:

– «В любви есть восемь искусств – объятия, поцелуи, царапанье, укусы, способы возлежания, звуки, подражание мужчине и соитие в рот». Ох...

Захлопнула фолиант и глянула на обложку. Ватсьяяна Малланага «Камасутра». Хорошо хоть на картинках не открыла.

– Хочешь сказать, что этот автор принадлежит вашему миру? – прокашлявшись и старательно пряча от Элара смущённый взгляд, спросила я.

– Так он тебе знаком? – Даже глухой услышал бы в мужском голосе удивление и неприкрытый интерес. Я вздохнула и без охоты призналась:

– Так или иначе о нём слышал любой образованный житель нашего якобы круглого мира. Но ты не ответил на мой вопрос. Хочешь сказать, что он тоже из ваших?

– Нет. – Я поставила книгу на полку и нашла в себе силы заглянуть Элару в глаза. Невозможно насмешливые. – Но мы любим и ценим красивые вещи. Физическая любовь между мужчиной и женщиной – это красиво. Книга о чувственной сфере и любовном соединении – восхитительна. Конечно же, мы не отказали себе в удовольствии и перевели её на свой язык. Разве это плохо?