Минуты на прошло, как с высокого мраморного крыльца к нам сбежал высокий темнокожий мужчина, и я, глядя на него вспомнила южное ночное небо, седое от сверкающей россыпи звёзд.

– Знакомься, Велислава, – обернувшись ко мне, произнёс Элар. – Это Йонас – лучшая повитуха Славоя.

В повитухе росту было два метра, плечи, закрывающие солнце и кулаки с мою голову размерами. Я растерянно моргнула раз или два и с сомнением посмотрела на свою Бро. Хрупкую, миниатюрную, с прозрачной кожей и тёмными кругами вокруг глаз.

Божечки, да этот, с позволения сказать, лекарь, ей позвоночник одним мизинцем переломает!

– Йона, у нас проблема, – не подозревая о моих тревожных сравнениях и мыслях, проговорил Элар. – Сестра девушки прибыла по Договору, но кто-то прощёлкал тот факт, что девушка беременна. Ей стало плохо и…

– Я посмотрю, – перебил лекарь и, подойдя вплотную к гробу, потянулся к сестре, а мне захотелось оскалиться на широкие чёрные ладони, зашипеть перепуганным котёнком и ни за что не отдавать чужаку самое дорогое, что у меня есть.

– Всё будет хорошо, не бойся. – Он посмотрел ласково и улыбнулся так по-доброму, что я сразу поняла – не врёт. Что если здесь кому и можно верить, так это вот этому большому Йонасу с серебряной головой и глазами цвета спелой вишни. – Но мне и вправду нужно осмотреть твою сестру. Позволишь?

Я нехотя разжала руки, но всё ещё не торопилась отступить.

– Я с вами пойду.

– Нельзя, – вместо повитухи ответил Элар. – Внутрь только больным входить можно или тем, кто посвятил свою жизнь лекарскому делу. Иначе никак.

От мысли, что нас с сестрой собираются разлучить, я покрылась холодным потом и чуть заикаться не начала. Нет-нет! Ни в коем случае! Мы так не договаривались! Я не хочу!! Вскинула умоляющий взгляд на Йонаса, но тот лишь седой головой покачал.

– Обещаю вернуть тебе сестру уже к вечеру. А пока… Позволишь?

Он склонился и легко, как пушинку, поднял Бро на руки, а я всё же разревелась. И не знаю, чего в моих слезах было больше: страха или безумия.

– Эл, позаботься хотя бы о второй подопечной, – проворчал лекарь, – если с первой вы уже опростоволосились…

От слёз у меня всё расплывалось перед глазами, но я видела, как Йона поднялся по ступенькам, осторожно прижимая к своей груди Брошкино тельце. Меня корёжило от болезненной тревоги, но не было никакой возможности что-то изменить.

– Только не вздумай возвращаться назад. Не успеете, – уже от двери произнёс мужчина, глядя на Элара. – В «Оливковой роще» хорошие комнаты. Советую воспользоваться.

3. Глава 3. Чего зря время терять? В полночь жду

«Оливковая роща» на поверку оказалась вовсе не оливковой и совсем не рощей. Вместо неё мне явилась огромных размеров одноэтажная вилла, построенная из белого-белого камня и утопающая в изумрудном буйстве зелени. Ароматные акации, сочный лавр, лимон-привереда, толстолистый ленивый рододендрон, проныра-виноград, раскинувший свои плети повсюду, – всё это было в наличии. Всё это я заценила, всему восхитилась, а вот оливкового деревца не приметила ни одного.

– А почему название такое странное? – спросила я у Элара, оглянувшись на шедшего чуть позади меня мужчину. Перехватила тяжёлый взгляд, которым мгновение назад кое-кто сверлил мне спину, и тут же отвернулась в смятении. Потому что не заметить задумчивый интерес на смуглом лице не смогла даже такая отчаянная ворона, как я.

Почему ворона? А потому что в упор не видела мужского внимания, направленного по моему адресу. Уж и не знаю, почему. То ли его и не было никогда (козлище Данчик не в счёт), а все наблюдения моих приятельниц и немногочисленных подруг были фикцией, то ли не могла поверить, что кто-то, зная Бро, может смотреть на меня вот с этой вот показательно ленивой задумчивостью во взгляде. Ибо на фоне хрупкой блондинки Брониславы, я смотрелась нечёсаной каланчой, с вороньим гнездом на голове и двумя хэллоуинскими тыквами вместо того, что некоторые поэты романтично именовали младыми персями.