Рот сам открывается, и из него вылетает:

- Есть хочу.

- Богдан Сергеевич, смотри-ка, а у кого-то аппетит разыгрался. Здоровая баба, не теряющая себя в сложной жизненной ситуации, на вес золота нынче. Одобряю.

Черноволосый верзила ржёт, но не его шеф.

- Притормози на заправке, Мак, - говорит спокойно.

Минут через семь водила сворачивает вправо. Оба выходят, я втихаря дёргаю ручку. Закрыто. Ну, это ожидаемо.

Смотрю на мир сквозь тонированные стёкла.

Интересно, если заору, кто-нибудь услышит? Или в этом гробу шумоизоляция?

А если услышат, помогут?

Это уже другой вопрос.

Наконец, мудаки возвращаются. Следующие пятнадцать минут я давлюсь хот-догом и кофе. Кофе, если честно, я не особо люблю. В своё время наработалась в кофейне, упилась на десять жизней вперёд. Предпочла бы простую воду, но меня не спросили.

- Что надо сказать? – ехидно интересуется верзила, подгазовывая.

- Спасибо, - бурчу.

Если думают, я в реверансах приседать начну и благодарностях рассыпаться, ошибаются.

В любом случае, голод заглушен. Только мне главное не обольщаться. Это не забота и не внимание, это беспокойство о себе, чтобы я не наблевала или не вырубилась, когда кто-то из них заберётся на меня первым.

Кто ж это будет?

Кажется, я снова зеленею от подобных мыслей.

Я не знаю, сколько нам ехать, куда мы вообще прёмся, сколько ещё у меня времени, чтобы смириться с участью вещи, если такое в принципе возможно, вот это и напрягает сильнее всего.

Неизвестность – это страшно.

- Да расслабься ты, - это снова бугай-Мак.

Легко сказать.

Зыркаю на него и отворачиваюсь. Пошёл он. И Саша пошёл. Все они могут катиться в известное место.

Впервые за прошедшее с отъезда от дома время хочется закрыть лицо ладонями и разрыдаться.

Кажется, реальность, наконец, до меня дошла.

Но я держусь. Не хочу раздражать их ещё сильнее.

Саша мне не раз популярно объяснял, что «бабские слёзы никого не интересуют, а только раздражают». Зачем мне ещё сильнее раздражать этих двоих?

Мне надо побыть хорошей девочкой, как они и сказали, и найти способ выбраться из передряги живой и относительно целой.

Машина уходит правее на второстепенную дорогу. Вокруг сплошная стена леса, но вскоре и он заканчивается. Мы в каком-то коттеджном посёлке. Домов здесь немного. Все как один – замки. Толстосумы отгрохали себе хоромы подальше от жилища плебеев.

«Круто, - прикидываю про себя, - если бежать до шоссе, то это хрен знает куда и хрен знает сколько по времени».

Да и кирпичный забор, за ворота которого заезжает тачка, такой высокий, что без трамплина или стремянки через него не перемахнёшь.

Хотя нет, махнуть-то можно и сломать шею. Может, это не такой уж и плохой вариант?

4. Контракт. Глава 4

Меня заперли в комнате. Втолкнули внутрь и, фигурально выражаясь, опустили засов. Я в какой-то каморке на первом этаже. Тут есть кровать, шкаф и ванная комната. Окошко небольшое тоже имеется, только рольставни опущены, так что яркий дневной свет сюда не проникает.

Плетусь к кровати и сажусь на матрас.

А что, как в борделе. Рабочее место и всё.

«Даже мягкое, - прыгаю на пружинах. - И белье свежее».

Пока что.

Наконец, на меня накатывает. Пальцы впиваются в щёки, скулы, лоб, вдавливаются в веки, и я рыдаю.

Сначала тихо, потом громче. Реву, как никогда в своей жизни не ревела. Из горла вылетают какие-то завывания. Мне даже странно, что я в принципе могу издавать подобные звуки.

Правильно, это в мыслях я смелая. А так… чем больше думаю, что меня ждёт, тем сильнее хочется, чтобы всё оказалось сном.

Валюсь на матрас, сворачиваюсь в комок, подтягивая коленки к груди, и затихаю. Слёзы просто катятся, катятся и катятся… их поток бесконечен.