– Петя, тебе интересны схемы гешефтов по застройке «Селии»?

– Они всем интересны. А откуда инфа?

– Скажем так: от человека, которому можно верить.

– То есть от конкурента «Селии»?

– Нет, – ответил я.

– Просто несколько дней назад звонил Марк Громадский. Кричал в трубку, что будет нейтронный материал по тендеру на комплекс «Поларис». Оказалось, его развел Саша Фильбаум.

– В смысле, как развел? – Во рту стало сухо.

– Пообещал разоблачительное интервью. Типа, все пидорасы, а я должен сказать людям правду. Пригласил Марка к себе. И как бы невзначай попросил привезти четыре вязанки дров для камина и пару пузырей водки. Мол, нога сломана – тяжело из дома выбираться.

– Деньги за дрова и водку отдал? – Теперь этот вопрос меня интересовал больше, чем схемы «Селии».

– Отдал половину. А до Марка он так же Женю Тимьянек поимел.

– Кто такой Женя Тимьянек?

– Не такой, а такая. Писунья-многостаночница. Кулинарный критик, а по совместительству светский хроникер. – Петю было не остановить. – Раньше кабаки ей за обзоры платили. А сейчас, бедолага, за еду пишет. Давится и пишет. Так вот. Саша обещал Жене рассказать про нового любовника певца Камиля.

– И этот тоже?

– А ты думал! Живет с советником министра культуры, Янисом Лейте.

– Это с тем, что драл Петериса Табунса?

– Именно. Ну вот. Короче, Фильбаум попросил Женю Тимьянек привезти пузырь водки. В итоге и шнапс приговорил до капли, и Женю загнул во всех извращенных и неизвращенных формах.

– Мне сказал, что у него стоит через раз.

– Врет. Все врет. Но я думаю, у него единственного в этом городе на Женю и встал. Говорят, мол, столько водки не бывает. Столько «Виагры» не бывает, Тема.

– То есть у девушки была успешная творческая командировка… Лады, бывай, Петь.

– Что-то у тебя с голосом, Тема. Ты не пропадай. Мне про «Селию» очень даже интересно.

Одну шаурму я отдал дежурившему в переходе бродяге. Он был в грязном джинсовом костюме и кроссовках «Адидас». Точно такие же мне подарили в год московской Олимпиады. Только у меня кроссовки были синие, а на обросшем мужичке – красные. Откуда они у него? Может, отдал кто, а может, купил за копейки на «блошке».

Второй цилиндр в фольге с благодарностями приняла худощавая бабулька. Поинтересовалась, что внутри, спросила, почему не съем пирожок сам. Я уже писал, почему. Может, там седые волосы древнего араба.

Мимо скамейки прошла мамаша с розовой коляской. Я отпил первый глоток и улыбнулся вослед. Все же в садово-парковом алкоголизме есть своя прелесть: свежий воздух, новые лица, пение птиц. Телефон зазвонил на третьем глотке.

– Тема, я весь изъерзался в ожидании. – Теперь Сашин кашель меня раздражал. – Ты где, старик?

– Скоро буду, Саш. Еще чуток терпения.

– Не вопрос, старина, не вопрос, – Саша вновь принялся харкать в трубку.

– Может, сигарет подвезти? – проявил я заботу.

– Если несложно, возьми пару пачек синего «Винстона». И заранее благодарю, Темочка.

Следующий звонок раздался на экваторе бутылки.

– Тема, ну куда ты запропастился? – Саша казался сердитым.

– В дороге, Сань. За сигаретами заезжал.

– Я тебя понял. Жду, жду, дорогой. Интервью будет – просто охереешь.

– Верю, Санек.

Через полчаса Саша был уверен, что я с детства обязан возить ему шаурму с «Белугой».

– Тема, ну что за херня? Ты где, Тема? – хрипел в телефон Александр.

– В мыслях, Саш.

– В мыслях?! Ты не в такси, а в мыслях?

– Ага. Скажи мне, Саша… а она красивая?

– Кто она, блядь?!

– Женя Тимьянек. Журналистка, на которую у тебя встал. Тебе было с ней хорошо?

Саша взял паузу. Она была затянутой, но он не играл: