Какая-то неведомая сила подтолкнула Сакиса, давая понять, что надо бы взбираться по лестнице наверх. Молодой человек начал подниматься с интересом рассматривая разных застывших людей, выглядевших как живые. Складывалось такое впечатление, что они тоже шли вверх, но почему-то застыли в своём движении.

Сколько времени и сил потратил Сакис на подъем наверх, он понять не мог. Ему показалось, что прошла целая вечность. Чем выше поднимался по лестнице, тем меньше на ступенях людей. А на последнем пролете вообще никого. Только поднимающийся вверх Сакис.

И вот он уже стоит один перед высоченным зданием, где верх сооружения всё также теряется в дымке и ничего толком и не рассмотреть. Лестница очень огромная внизу, на верху оказалось почти обычной, как в старых греческих храмах. Единственное смущали это две большие чёрные мраморные чаши в конце и по края последней ступени. Как только Сакис вступил на неё, из чаш взметнулись языки нереально высокого красного пламени.

– Ух – пот выступил крупными каплями. – Но как это возможно во сне? И что делать дальше? – пронеслось в голове молодого грека.

Языки пламени, как будто дали команду и сзади колонн образовался проём, недвусмысленно приглашая зайти.

Сакиис собрав всю волю в кулак, хотя очень боялся, вступил в поём. Вокруг парня всё вокруг, даже сам воздух, стало переливаться разными красками. Такое впечатление, что он находился внутри северного сияния. Пройдя несколько десятков шагов, упёрся в красную каменную стену.

– Э – единственное, что сумел произнести изумлённый парень и остановился.

Его шаги и слова послужили каким-то сигналом и в красно-кровавой каменной стене образовались серебристо-зелёные двойные барельефные двери. На верхней перекладине какая-то длинная надпись на старо греческом. Всё что мог из неё разобрать Сакис, это слово – надежда и словосочетание – по воле богов.

На барельефах были изображены люди разной величины с гримасами на лицах, переносящих боль. Рассмотрев центральный, Сакис содрогнулся. На нём был изображён бородатый мужик, с обречённым видом толкающий каменную глыбу наверх. Не узнать изображение Сизифа, было просто не возможно.

– Ворота Тартара[7]. А все думают, что они где-то внизу, а они тут. За что? Чем я про винил так сильно богов, что мне уготовлена такая участь? – вырвалось из губ молодого грека. Охвативший ужас сковал парня, заставив его застыть столбом.

…Сплю и вижу какой-то непонятный и дурацкий сон… или всё-таки явь? Стою в каком-то тёмно-красном тоннели и пялюсь, как дурак, на отливающую серебром дверь. Какого чёрта я сюда забрался? Что лучшего места не смог найти, хоть и во сне? Дверь какая-то, тоже вся ненормальная. Двойная махина, как в огромном холодильнике у брата, и с такими же большими ручками. Наверное, секретный бункер. Но не вход же это в Форт-Нокс, где меня ждёт и не дождётся, всё золото амеров. А чо, я не гордый, прихвачу если что. Унесу столько, сколько смогу и не буду тогда слушать нотации брата. Эх, заживу.

Оглядываюсь кругом. Ничего невидно, только эта дверь. Не-е, тут явно какая-то подлянка. Ну и что теперь делать-то?

Эх. Была, не была, будем открывать. Я же во сне и что со мной может случиться? Надеюсь, хоть чем-нибудь ценным разживусь. Подхожу и с трудом тяну на себя большую ручку у одной половинки двери. С трудом открываю её.

– Э, чё за хрень? – за стеклом застыл мужик в арабско-турецкой одежде. Мои слова образовали легкую рябь по стеклу. – Ты кто?

– Сакис. А вы? – раздалось у меня в голове, хоть я и увидел шевеление его губ.