Народ из депо по привычке (или в шутку) называл это место – «Красный уголок».

– Лидия Степановна! Вы сегодня чудесно выглядите! – бойко завёл старую пластинку товарищ Иванов, совершенно неубедительно изображая Ромео. Сегодня он показался мне каким-то слишком уж возбуждённым, что ли.

– Так! Давайте-ка поработаем, товарищ Иванов, – ответила я и сдула пыль с чуть пожелтевшей подшивки газеты «Правда» за 1979 год.

– Как скажете, Лидочка, как скажете, – расцвёл улыбкой он и вонзил в меня ещё один страстный взгляд.

– Итак, насколько я понимаю, именно это место является центром культурно-просветительской работы и политической подготовки сотрудников депо «Монорельс»? – слегка насмешливо улыбнулась я и провела пальцем по ближайшему столу. На пальце осталась грязь.

– Д-да, – запнулся Иванов и уже с лёгкой тревогой посмотрел на мой палец.

– И заведуете этим всем, насколько я понимаю, именно вы? – продолжила я, внимательно рассматривая длинный и выразительный след от пальца на пыльной крышке стола.

– Я, – с готовностью подтвердил Иванов.

– Понятно, – кивнула я, свернула в трубочку одну из неподшитых газет и, встав на цыпочки, стянула нею огромную паутину из-за шкафа.

– Лидия Степановна! – побледнел Иванов, косясь на развевающуюся словно парус паутину. – Здесь не успели убраться. Сейчас техничка, Маруся, она за двоих работает, пока вторая на больничном, и не успевает. Так я ей разрешил здесь пока не убираться.

– Эдуард Александрович, – равнодушно пожала плечами я, – вопрос не в качестве уборки. Вопрос в посещаемости Ленинской комнаты.

На самом деле меня меньше всего волновала посещаемость данного помещения, но с Ивановым нужно было разбираться и ставить его на место.