Впереди послышался гул голосов, искаженных костяными перегородками.

Пришли! Кирч первая ввалилась, чуть не падая, в комнату, где с десяток человек перебирали и складывали в большие корзины какое-то барахло. Схватила первого, кто подвернулся, сдавила руку болевым приемом.

– Где у вас вайга?

Клисс пнул по почкам существо неопределенного пола и возраста, склонившееся над разложенными на полу обломками костей (некоторые из них напоминали древние самодельные орудия труда, какие хранятся в музеях) и заорал:

– Вайгу давай!

Римма заметила на поясе у оборванца фляжку. Наверное, это. Внутри был пахнущий несвежей рыбой самогон с какими-то гадкими примесями, она с отвращением сделала несколько глотков и протянула трофей Зойгу. Рядом закашлялся Саймон, тоже изъявший у кого-то флягу.

– О товарищах подумай, – толкнув его, свирепо напомнила Римма. – Им тоже надо!

Зойг оторвался от горлышка, крякнул и выдохнул:

– Вот это вещь!.. Закусить бы солененьким…

– Вещь!.. – после приступа судорожного кашля согласился с ним Роберт.

Сабрина отхлебнула, поморщилась и выдавила:

– Помесь спирта и рыбьего жира.

По телу разливалось тягучее темное тепло. Римма пошатнулась, шагнула в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Надо взять образец для Пергу… Она забрала у Сабрины фляжку, встряхнула, проверяя, осталась ли там жидкость, прицепила к поясу, и тут удар сзади по шлему чуть не сбил ее с ног.

– Копы хотят вылакать всю нашу вайгу!

Кирч развернулась и кому-то врезала, но она слишком ослабла после нападения треугольников, да и остальные были сейчас плохими бойцами. Обитатели домберга колотили их чем попало, уворачивались от ножей и метались вокруг, как пляшущие тени. Римма пропустила удар в скулу, ощутила во рту привкус крови. Ее охватило бешенство пополам с отвращением: это же последний сброд, за поллитра спиртного готовы в глотку вцепиться…

Мир больше не пытался казаться устойчивым. Покачивалась, уходя из-под ног, каменистая площадка, поросшая пучками шершавых серо-зеленых листьев. Четырехэтажное здание странного вида, длинное, темное, заслоняющее перспективу (верхушка домберга, пришвартованного к отвесной скале), тоже слегка смещалось то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Шевелились на ветру листья-языки, а если посмотреть на туманное небо, все окружающее начинало плыть и заваливаться куда-то в сторону. К тому же вокруг сновали люди, перетаскивающие на берег свои пожитки.

Поль стоял в центре этого шаткого пространства. Кожа зудела (теплая одежда, которую ему дали, кишела паразитами), и вдобавок опять было холодно, но и то и другое он воспринимал отстраненно, словно выпитая вайга нарастила между ним и остальным миром многослойную оболочку и дискомфортные ощущения, так же как и треугольники-упыри, застряли где-то между ее слоями.

– Поль, сколько еще я должен ждать?

– Сейчас… Пять минут, ладно?

Ему хотелось оттянуть встречу с Лиргисо. Тот даже спорить не стал, когда Поль попросил не бросать домберг где придется, а найти подходящее место, чтобы людям удобно было выгрузиться. Лишний час ушел на поиски: домберг медленно двигался вдоль линии суши, Хельмут в бинокль осматривал берег, а Поль поддерживал связь со станцией.

Казалось, что Живущий-в-Прохладе покорился судьбе, но была в его демонстративной безропотности примесь театральничанья, а также затаенная угроза: он готов напоследок вытерпеть что угодно, зато потом за все отыграется.

Оптимальный вариант – скрываться от него до завтра, пока не прилетят на Рубикон Тина и Стив, но, если Зимпесова буря закончится раньше, «Контора» возобновит охоту, да и Космопол может совсем некстати Поля «спасти». Инсценировку похищения устроили, чтобы «Контора Игрек» не взяла в заложники кого-нибудь из его близких: какой в этом смысл, если он в плену? Другое дело, если его освободят…