– Это да. Сам предпочитаю без защиты не ходить, – покивал журналист. А в аурном зрении на нем я разглядел такой же как у меня броник.

– Так что там с человеком, о котором ты писал? – сделав заказ, приступил я к расспросам.

– Понимаешь, – начал Андреев. – Когда ты попросил меня помочь в поиске людей для выполнения твоего плана, мне пришлось посвятить хотя бы в общих чертах довольно много народа в него. И сейчас один из таких частично посвященных решил создать свою толи бригаду, толи армию частную. Не важно. Из информации у него – только то, что планировалось преобразование Земли для прекращения вторжения и имя исполнителя плана. Твое имя, – помолчав, уточнил репортер. – То, что это именно ты являешься главным вдохновителем идеи, он не знает. Вообще считает, что кто-то в верхах решил, что имеет мало власти и таким образом хочет поменять расклад. В общем, судит по себе. И грозится выдать тебя, если ты не согласишься. Ну а через тебя по его задумке уже и на остальных выйдут. Сам понимаешь, какие для тебя возможны последствия.

Я задумался. Эволюцию народ встретил, мягко говоря, не с восторгом. Если не считать избавления от возможности вторжения, выиграли от последствий глобальной инициации только те, кого не устраивал предыдущий порядок вещей. В основном это различные революционеры, преступники и бунтующая молодежь. То есть где-то 20—30 процентов населения. Оставшееся большинство лишилось привычной жизни и налаженного быта. А приобрело страх и чувство незащищенности. Думаю, что в такой ситуации, стоит им предъявить конкретного виновника их несчастий – и спокойной жизни мне не видать. Как и под вопросом становится сама жизнь в принципе. Сейчас они обвиняют государство в целом. Но то отводит от себя подозрения, кивая на террористов и подкупленных псионов, ссылаясь на то, что объявление о закрытии возможности вторжения было до глобальных изменений. И вспоминая тут же американских псионов, которых поймали с устройствами неизвестного типа. Тех самых, что помогали как раз мне!

Почему правительство меня до сих пор покрывает в таком случае? Ведь у них есть реальная возможность предъявить главного виновника? Все просто – тогда я уже расскажу об их ритуале. А убить меня – последствия будут не менее непредсказуемыми. Тот силовой инструмент, на который они сейчас опираются – псионы, может выйти из-под любого вида контроля. И заставить их подчиняться уже будет невозможно. Еще и врагами станут.

Вот такой у нас паритет – власти не трогают меня, я не подставляю их. Что будет, если они попробуют его нарушить – показал случай моего освобождения из тюрьмы. Что будет, если это сделаю я – неизвестно, но рисковать мне не хотелось. «Так может их и задействовать?» – пришла мне в голову мысль. – «Сам я до него быстро не доберусь, да и наверняка этот неизвестный ожидает как раз моих действий. А вот государству еще одна неподвластная им сила не нужна. Тем более с оружием против псионов, что пока еще служат им. И того, что я сам пойду на контакт с теми, кто представляет правительство, мой шантажист может даже не предполагать, или наоборот – отвергать».

– Можешь назвать мне его имя? – решил я не ходить вокруг да около, а сразу узнать того, кто решил доставить мне проблемы.

– Да. Но что ты будешь делать? – с любопытством посмотрел на меня Ринат.

– Скажи ему, что я согласен. И назначь встречу. Раз он назвал срок два дня, то не будем торопиться. Как раз через это время и совершим сделку. Но какие у меня будут гарантии его молчания? Пусть сначала предоставит их и тогда он может рассчитывать на выполнение его запроса.