– Куда, кур-рва? Ты мне точно все покажи, а то лишь юшкой из носа не отделаешься!

Вот тут мы и повскакивали. Яник сначала испугался, но увидев, что перед ним лишь трое семилеток, успокоился и готовился что-то сказать… Не успел. Я добежал до него и без затей пнул между ног.

– Уых. – согнулся тот от боли.

– Н-на! – тут же добавил сбоку стоящий Димка, врезав Янику по уху. Удар у пацана не сильный, силы в наших кулаках пока нет, но бил Димка от души.

Яника повело в сторону, а тут и Мишка добежал. Он из нас был самый рослый, и ему хватило размаха ног, чтобы пнуть согнувшегося Яника прямо в нос. Удачно попал. Глаза у подростка закатились, и он рухнул нам под ноги. Мы еще попинали его для острастки, после чего дали деру из переулка.

Домой возвращались мы гоголями, гордо смотря по сторонам.

– Пусть только еще раз сунется – так напинаем, мамка родная не узнает! – вальяжно заявлял Димка.

– Как бы он нам не напинал, – попытался быть голосом разума осторожный Ванька. – Хотя да, просто так уже не сунется. Вот уж мы ему!

Радость наша длилась ровно до вечера, пока не вернулись с работы родители.

Уж не знаю, что и когда рассказал Яник своему отцу, но всю нашу компанию собрали в бараке для показательной порки.

– Ну, Сергуня, – покачал головой мрачный отец, – не ожидал.

Вокруг собрались все жители нашего барака. Наша четверка стояла в центре с понурыми лицами. Пожалуй, лишь я выделялся, с гордым и независимым видом смотря прямо в лица взрослых. Рядом с моим отцом стоял отец Яника – Валентин Казимирович. Инженер нашего завода и начальник цеха по сборке самолетов. За его спиной с огромной нашлепкой на сломанном носу зыркал в нашу сторону сам Яник.

– Мало порешь его, Федька, – заявил дед Демьян, смоля самокрутку. – Ишь чего удумали – на старших руку поднимать!

– Еще и хулу возводит на честных людей, – поддакнула ему вдова Фроська. – Яника белым называл, помните?

Взрослые тут же стали припоминать все мои «грехи» и грешки моих товарищей. Отец с каждым словом становился лишь мрачнее и уже потянулся за ремнем. Я понял, что если ничего не скажу в свою защиту – быть мне прилюдно поротым. Вон, мои товарищи похоже даже смирились с этим. Ванька уже и к штанам потянулся, чтобы их стянуть. Мишка насупился и сжал кулаки. Димка смотрел в пол, не решаясь поднять взгляда.

– А за что я должен его уважать? – вклинился мой голос в людской гомон.

На меня тут же посмотрел так, словно перед ними немой заговорил. Как же! Пацан смеет что-то возражать! Отец еще быстрее потянулся к ремню, но меня уже было не остановить.

– Он же татем растет! Вы хоть спрашивали, как он в том переулке оказался? Да он у Димки значок хотел забрать! Между прочим – не простой, а с красной звездой, которую ему дядька дал, когда проездом в городе был. Со своей пилотки лично снял и Димке вручил. А Яник забрать себе решил!

Вот тут уже все посмотрели на Яника.

– Да врет он все! – гнусаво выкрикнул подросток.

– Да? А как ты тогда в переулке оказался?

– Да я… – растерялся Яник. – Да мне Димка сказал, что ты там на дереве застрял, вот! – нашелся с ответом он.

Тут уже все снова посмотрели на меня.

– Так ты же не в первый раз чужое отнимаешь! Может посмотрим, что у тебя дома припрятано? Или где ты хранишь гильзу, которую у Ваньки забрал? А как ты пирожок у Мишки отобрал на той неделе не только мы, но и девчонки с соседней улицы видели! А тогда ты меня как избил? Чуть не помер я! Если бы не дядька Сафрон, который тебя оттащил, так и остался бы я там лежать, где ты меня пинал. Не так скажешь?