«Нужно успокоиться!» – сказал я себе, ведь я это делаю ради мамы. Образ матери появился у меня в голове, и я резко успокоился. В голове стало ясно, образ оружия перестал казаться размытым, сфокусировался, обрёл чёткость и стал воплощаться в воздухе прямо передо мной.

В это самое время члены высокой комиссии внимательно смотрели за моими действиями через огромное круглое окно, что формой и толщиной стекла больше походило на иллюминатор новомодной паровой подлодки. Это стекло давало возможность хорошо рассмотреть то, что совершалось в данной комнате, а также защищало от излишне ретивых юношей или девиц, когда те, не рассчитав своих сил, или наоборот, недооценив их, разносили в пух и прах всю комнату, едва не убив самих себя.

И сейчас вся троица внимательнейшим образом смотрела в окно. А там было на что посмотреть. Прямо в воздухе ярким серебристым контуром стал оформляться чертёж какого-то оружия, довольно скоро стало ясно, что это револьвер доселе неизвестной модели. Расплывчатость контуров мешала хорошо рассмотреть его.

Вдруг чертёж обрёл чёткость, ярко засветился и, развернувшись в сторону окна, полыхнул белым светом, набрав некоторый объём. Вся троица, как заворожённые, уставились в окно, внимательно наблюдая за сим действом. В это время рисунок револьвера полностью оформился, отчего стал почти живым. Ствол револьвера переломился, у револьвера отщёлкнулся барабан и стал крутиться, показывая наличие не шести, как обычно, а целых восьми камор, довольно узких, но идеально ровных. Да и сам пистолет показался необычен не только этим, он оказался двуствольным с горизонтальным расположением стволов.

Возможно, в нём имелись и ещё какие-либо особенности, но я не удержал контроль над ним, и живой чертёж рассыпался в воздухе, обрушившись вниз серебристой пылью быстро погасших искорок.

– Эх, не удержал! – огорчённо покачал головой коллежский регистратор, а весьма интересно. Первый раз такое действо вижу.

– Этого более, чем достаточно, для показа, – тут же заметила дама.

– А вам, никак, понравился этот юноша? – живо обернулся к ней председатель комиссии.

– Он знает, что хочет, в отличие от остальных, – отрезала в ответ женщина, – и вы сейчас увидели наяву то, что не каждый может придумать в голове.

– Согласен. М-да, юноша знает, конечно, что хочет, но этот дар не позволяет его использовать на войне. А вообще, довольно необычный юноша, хоть и весьма нескладный, ну ладно, пора заканчивать, – и председатель комиссии тронул рукой кнопку внутреннего звонка.

Звонкая трель латунного колокольчика оповестила испытуемого, что его экзамен завершился, и он может выходить.

– Что прикажете писать? – осведомился седовласый коллежский регистратор, пользуясь тем, что мальчишка замешкался, видимо, приходя в себя, и не спешил выходить из комнаты.

– Экзамен сдан, тут я согласен с Софьей Олеговной, давно не попадался мне на глаза человек с таким даром. Более того, я не слышал о подобном и в других государствах. Обычно люди, имеющие что-то похожее, сразу идут в архитекторы или художники, либо начинают творить всякие безобразия. Помнится, слышал я, как в Данциге появился один ловкий мошенник, подделывающий бумажные купюры, и что самое интересное, по качеству они оказались гораздо лучше настоящих тевтонских гульденов, на том его и поймали. Что касается этого юноши, то он смог довести чертёж до логического завершения, ещё немного, и он стал не плоским, а объёмным, и тогда я рекомендовал бы ему поступать даже не в нашу академию, а в императорский лицей!