– Первый-то экзамен у нее на троечку, на троечку…

– Да если б она была отличница, Владлен Валентинович, разве я бы вас просила. Вот, это вам.

– И конкурс в этом году наивысший… Тут на стуле оброните… В этом году все экзамены письменные, любую оценку легко проверить… Не знаю, что и придумать, чтобы вам помочь… Знаете что, возьмите-ка стержень. И пусть ваша дочь все экзамены только им пишет. И побольше места пустого на страницах оставляет. Чтобы можно было подправить таким же стерженьком.

– Огромное спасибо, Владлен Валентинович.

– И не подходите вы больше ко мне при посторонних.

– Конечно, конечно, Владлен Валентинович. Я буду осторожна. До свиданья.

Стук каблучков отрезал щелчок дверного замка.

Тихон сидел в нише под столом в очень неудобном положении и надеялся только на то, что Павленко скоро выйдет. Но тот явно не спешил – послышалось шуршание конверта, хруст пересчитываемых купюр. Довольный голос произнес: «Недурно», и председатель приемной комиссии сделал несколько шагов, но не к выходу, как хотелось Тихону, а прямо к столу.

Тихон слышал, как мягкие туфли приближаются к его укрытию. Вот он их уже видит – новые светло-серые с дырочками по бокам. На них небрежно лежат манжеты бежевых брюк, а безупречно отутюженные штанины уходят вверх. Где-то там над крышкой стола они соединяются, и их обладатель сейчас отставит кресло, потом сядет, придвинется поближе и неизбежно натолкнется своими туфлями на Тихона.

Тогда, прости-прощай институт, а глядишь, еще и кражу припишут. «Эх, зачем я ушел с поста? – мелькнула запоздалая мысль у Тихона. – Как там Сашка? А вдруг, я и его подвел!»

Евтушенко, прижавшийся ухом к двери в подвал, ощутил твердый шлепок по спине. Сашка вздрогнул и оглянулся.

– Милок, ты чего тут с дверью лобзаешься?

Перед ним стояла пожилая женщина в синем халате уборщицы. Не дождавшись ответа, она поинтересовалась:

– Ты часом не тронулся? От нынешних мудреных учебников, можно с ума съехать. Ей Богу! Если сверх меры переусердствовать.

– Я… – хотел оправдаться Сашка, но в это момент его глаза округлились. Он понял, что за звук доносился из подвала! Ничего хорошего для Светы тихий скрежет не предвещал. Нервный озноб прошел по телу, Сашка нетерпеливо спросил: – Как открыть эту дверь?

– А мне она на что? Я сюда за черенком пришла. Швабру удобную давеча сломали, а еще на ученых учатся! Как мне полы-то теперь мыть?

Саша обратил внимание, что под лестницей лежало несколько веников для уборки улицы, лопаты, грабли и еще какой-то инвентарь.

– А ключ от двери у кого?

– Мне эта створка без надобности. Завхоз, Виктор Парамонович в отпуске. Сейчас всем Владлен заправляет, у него надо спрашивать.

– Владлен – это Павленко? – уточнил Саша.

– Владлен – это Владимир Ленин. Теперь так красиво детишек не называют. А вот раньше и Октябринами записывали, и Сталинами… – начала было вспоминать уборщица, но, видя, что парень уходит, затараторила: – Владлен у нас один – Павленко! Ему имя очень правильное дали, он секретарь партийной организации. Я в ней тоже состою, а не в ЖЭКе среди отставников, – гордо добавила она.

Евтушенко вышел во двор и подбежал к окну, где должен был дежурить Заколов. Он распознал звук, доносившийся из подвала, и это полностью доказывало его предположение. Связанная Света находится там. Ее надо срочно спасать!

Однако Тихона на месте не оказалось. Сашка заглянул в распахнутое окно. Из холла все разошлись, а дверь приемной комиссии была приоткрыта. «Павленко вышел, и Тихон за ним следит, – рассуждал Сашка. – Около той двери, где был я, они не появлялись. Значит, Павленко наверху, или есть другой способ попасть в подвал. Если маньяк там, дорога каждая минута!»